А я улыбаюсь им обоим, потому что некоторые вещи никогда не меняются.

На Неубиваемом Звере две пары кандалов – ручные и ножные, и, отомкнув кандалы на его лодыжках, я берусь за платиновую нить и, превратившись в горгулью, взлетаю, чтобы отомкнуть и ручные кандалы.

Когда кандалы спадают, Неубиваемый Зверь запрокидывает голову назад и ревет так громко, словно от этого зависит его жизнь. Этот рев отдается от каменных стен и потолка, и несколько секунд в пещере звучит эхо.

А затем он меняет обличье – и вот уже передо мной человек, мужчина, одетый в васильковую тунику, золотые чулки со шнуровкой и васильковый с золотом плащ, завязанный на одном плече и застегнутый большой сапфировой фибулой.

На вид ему около сорока, он высокий, с дымчато-серыми глазами, белокурыми волосами, заплетенными в косу, и короткой эспаньолкой.

Я опять превращаюсь в человека и пытаюсь приблизиться к нему.

– Ты в порядке? – спрашиваю я этого мужчину, который столько страдал и который по-своему помог мне преодолеть много трудностей.

Он смотрит на меня так, будто не понимает, что я говорю, но в конце концов до него, видимо, доходит смысл моих слов, потому что он кивает.

– С-с-пасибо, – с трудом произносит он.

Я медленно подхожу к нему, но он пятится от меня. И я понимаю почему. Миновала тысяча лет с тех пор, как он был человеком, и тогда именно люди заковали его.

При этой мысли я щурю глаза. Еще одно зверство, за которое Сайрус должен ответить.

– Все хорошо, – тихо говорю я ему – и вслух, и про себя. – Я твой друг.

Он останавливается, склонив голову набок, – похоже, последнее слово дошло до его сознания.

– Друг, – повторяю я, положив ладонь на его грудь. – Друг. Я твой друг.

Он смотрит на меня, затем тоже прижимает руку к груди.

– Друг, – повторяет он.

Я улыбаюсь ему, затем поворачиваюсь к Мэйси, чтобы спросить, не захватила ли она батончики с мюсли, на которых я живу во время таких путешествий, как это. Но она уже выходит вперед с бутылкой воды в одной руке и пачкой печенья в другой.

Он не берет воду и печенье, когда она протягивает их ему, поэтому я беру их у нее и пытаюсь помочь. Я даже открываю бутылку и делаю глоток, чтобы показать ему, что вода не отравлена. Он смотрит на бутылку голодными глазами и на этот раз, когда я протягиваю ее ему, едва не вырывает ее у меня.

В несколько долгих глотков он выпивает ее всю. После этого Мэйси протягивает ему еще одну бутылку, ее он пьет гораздо медленнее, после чего я открываю для него пачку печенья, а Мэйси кладет пустую бутылку в свой рюкзак.

Выпив воду и съев печенье, он кланяется Мэйси и мне и говорит: