«Тебе запомнился этот вздор, а я помню, что сразу после этого мы три часа кряду целовались Под Соснами».
«Смотри следующую иллюстрацию», мрачно сказала Ада.
«Вот мерзавец! – вскричал Ван. – Похоже, он полз за нами на брюхе со всей своей аппаратурой. Мне придется его убить».
«Довольно убийств, Ван. Только любовь».
«Но смотри, девочка, вот я втягиваю твой язык, вот присасываюсь к твоему надгортаннику, а вот —»
«Антракт, – взмолилась Ада, – быстро-быстро».
«Всегда к твоим услугам до девяноста лет, – сказал Ван (вульгарность сладострастного подглядывания оказалась прилипчивой), – девяносто раз в месяц по грубому расчету».
«Давай еще грубее, о, намного грубее, скажем, сто пятьдесят, и тогда выходит, выходит —»
Но налетевший ураган смел калькуляцию к каникулярным чертям.
«Что ж, – сказал Ван, придя в себя, – вернемся к нашему обезображенному детству. Мне не терпится (подбирает альбом с ковра у кровати) избавиться от этого бремени. О, новое лицо. Подпись гласит: доктор Кролик».
«Погоди минутку, возможно, это самый лучший Исчезающий Ван, но все равно пачкает ужасно. Теперь все в порядке. Да, это мой бедный учитель естествознания».
В бриджах и панаме, вожделеющий к своей бабочке. Страсть, болезнь. Что Диана могла знать об
«Так странно, в том виде, в каком его запечатлел Ким, он совсем не кажется таким пушистым и жирным, как я себе представлял. На самом деле, дорогая, это большой, крепкий, привлекательный и старый Мартовский Заяц! Объясни!»
«Тут нечего объяснять. Я как-то попросила Кима помочь мне перенести несколько коробок, и вот наглядное тому подтверждение. Кроме того, это не
«Мне нравится, как ты проказливо щуришься, когда лжешь. Далекий мираж в Малой Проказии».
«Я не лгу! – воскликнула она и прибавила с очаровательным достоинством: – Он
«Ван ist auch one», пробурчал Ван, произнося последнее слово, как «wann» (что по-немецки значит «когда»).