Настоящее время

Монтегрейн-Парк

До этого Амелия видела леди Луису Боулер, урожденную Монтегрейн, лишь на портрете в коридоре, и с тех пор она настолько изменилась, что, не знай Мэл, кто приехал в только что вкатившемся в ворота экипаже, ни за что бы ее не узнала. Те же светлые волосы, серые глаза, того же неяркого оттенка, как у брата, вздернутый носик, хорошо запомнившийся Амелии с холста. Однако рождение троих детей и, вероятно, спокойная сытая жизнь не прошли для леди Боулер бесследно — она пополнела. Раздалась в бюсте и бедрах, которые не скрадывала даже широкая юбка, обзавелась пухлыми щеками и довольно внушительной для женщины линией плеч — все вместе, включая очень невысокий рост, делало ее фигуру… внушительной.

Переместившись с запада порталом в Цинн, Луиса наняла там экипаж и приехала сюда одна. Без слуг и сопровождения. Более того, решительно распахнула дверцу экипажа, не дожидаясь ни реакции привезшего ее кучера, ни Ронни, шагнувшего было навстречу.

«Какая решительная женщина», — подумала Мэл. Пожалуй, этим словом можно было описать всю Луису Боулер — ее решительность была видна в каждом жесте, в каждом брошенном на окружающих взгляде.

Амелия с мужем вышли встречать его сестру во двор, когда Оливер и Ронивер только открывали ворота. Остановились у крыльца, и Монтегрейн вдруг обнял ее одной рукой и притянул к себе. Мэл вздрогнула. Сразу же сообразила, что это правильно, что его жест не более чем игра на публику, да и, положа руку на сердце, ни капли не испугалась, но тело, не успевшее получить сигнал от мозга, как ему следует себя вести, все равно среагировало.

— Мы же счастливая пара, помнишь? — прошептал Рэймер, склонившись к ее уху, и, словно проверяя границы то ли дозволенного, то ли ее терпения, коснулся кончиком носа ее виска и прочертил им вниз, до скулы.

На сей раз Амелия не вздрагивала, но это прикосновение запустило по ее телу целый табун мурашек. Как хорошо, что на ней было надето максимально закрытое платье.

— Помню, — откликнулась — наполовину огрызнулась она.

Он усмехнулся, обнял крепче.

Доверившая таки Олли свой саквояж (очень-очень внушительных размеров) Луиса наконец повернулась к ним. Вскинула брови, задержавшись взглядом на Амелии, и все так же решительно, как и все, что она делала, прошагала к крыльцу.

— Значит, все-таки не слухи! — заявила обвинительно вместо приветствия или объятий с братом.

— И я рад тебя видеть, Лу.

Луиса скорчила ответную гримасу, несмотря на объемные щеки и пухлые губы, поразительно напомнив мимикой брата.

— Позволь представить тебе мою жену. Амелия, это Луиса. Луиса, это Амелия.