— Сделаю, — серьезно пообещал друг. И сразу же отошел. — Олли, чего встал?! Ворота закрывай! Не ждем никого, не ясно, что ли? Удивляться будем!

Ну вот, вроде бы все.

Амелия в сопровождении Дафны, Лана и матушка Соули уже скрылись в особняке. Рэймер вздохнул, заставляя себя успокоиться, и тоже направился к крыльцу.

— Рэйм! Палку свою забыл! — насмешливо крикнул ему вслед Крист, вероятно, попытавшись хоть немного разрядить обстановку.

И правда, трость осталась прислоненной к ограде.

Монтегрейн усмехнулся, поймал налету брошенную ему другом «палку» и поспешил к дому. Одежда, в которой он валялся на земле, явно не подходила для приема наследника престола у себя в гостях.

* * *

Он уложился за двенадцать из обещанных пятнадцати минут: переоделся, причесался, перевязал волосы кое-как отысканным шнурком — стараниями Амелии в безвестность канул уже второй — и только после этого, бросив на себя критический взгляд в зеркало, направился вниз.

Гостиной дома почти не пользовались. Гостей в особняке не бывало, а домочадцы, когда не были заняты работой, обычно обретались по своим комнатам. Мэл и вовсе, кажется, не нуждалась ни в чем, кроме сада и библиотеки. За последние месяцы все собирались в гостиной лишь раз — когда приезжала Луиса и ей приспичило поиграть на своем старом фортепиано. В ее отсутствие инструмент никто не трогал годами, и тот одиноко ждал своего часа у стены самой большой комнаты в доме.

Где же еще принимать наследника престола, как не там? Скотина такая, даже не соизволил оповестить о своем визите — дикое пренебрежение всеми правилами хорошего тона. Но это же Сивер, для него закон не писан — как было с самого детства, так и осталось.

Уже спускаясь по лестнице, Монтегрейн ослабил шейный платок, которым со злости сам себя чуть не задушил. Принесла же наследничка нелегкая! Такой день испортил…

Хлопнула входная дверь, и раздался намеренно громкий голос Дрейдена:

— Прошу, ваше высочество. Проходите, пожалуйста.

Рэймер выдохнул, сцепив зубы, а затем заставил себя улыбнуться и преодолел последний лестничный пролет.

* * *

Год, за который они с принцем ни разу не виделись, пошел тому на пользу — он, наконец, возмужал. До этого у него была фигура как у Джерри — долговязость в сочетании с худобой: ручки — веточки, ножки — палочки. Видимо, наследственная черта всей королевской семьи. Роннер Третий тоже был высок и худ, а к старости и вовсе иссох, разве что, потерял несколько сантиметров в росте, заметно сгорбившись.

Сивер был похож на него и телосложением, и характером, и льдистыми голубыми глазами, и светлыми волосами, на солнце отливающими рыжиной до красноты. Правда, в холле особняка солнца не было, а потому шевелюра принца смотрелась просто рыжей, как шерсть у Гнеды.