Катя поддела ногтями две половинки и раскрыла их, раздвинув в разные стороны. Перед ней предстало тёмное металлическое полотно, на котором находился рисунок. Сначала глаза увидели лишь непонятные серебряные линии, выходящие друг из друга, но уже через несколько секунд Катя разглядела в этих линиях два силуэта. Один – тот, что был повыше и с широкими плечами – неприступно стоял и будто говорил своей выпяченной грудью, что никто не осмелится приблизиться к нему. Второй силуэт – более тонкий, изысканный, с грациозной женской округлостью – стоял чуть позади первого, но в серебряных линиях чувствовалось, что храбрость присутствует у каждого. Такая разная, но общая на двоих храбрость.

Катя сразу узнала людей в силуэтах: она и Женя. Это было видно в деталях: в её приподнятом подбородке, в его твёрдой стойке, в их общем доверии друг к другу. Тот, кто сделал медальон, наверняка продал дьяволу душу за такой талант.

– Я всего раз видел вас с Женей вместе, но и его мне хватило. Я изобразил тот момент, когда к вам подходил Алексей, помните? Именно тогда, глядя на вас, я подумал, что вы готовы умереть за Женю, а он – за вас. Я говорю правду, потому что искусство любит только правду. Была б ваша любовь ложью, Бог не позволил бы мне сделать этот медальон.

– Прекрасный медальон.

Катя не узнала собственный голос. Он донёсся откуда-то издалека, приглушённый сознанием. Значение имели лишь силуэты. Сотканные из тонких серебряных нитей, созданные на тёмном холсте из металла, они наполняли сердце странным теплом. При взгляде на девушку, что стояла позади своего мужчины, Катя вспомнила эмоции, захлестнувшие её с головой в тот день: страх, тревога, радость, ужас. Несколько ночей превращались в череду кошмаров, где больше всего пугала не тьма, а яркий свет флуоресцентных ламп столовой, что падал на каждую морщинку Алексея, пока тот говорил. Ты уверена, что можешь называть себя Екатериной, зная, что ты сделала? И что делали с тобой?

– Моё имя – Екатерина. Я как никто другой заслужила его носить.

Пальцы прошлись по половинкам луны и тут же почувствовали ответное тепло. В том, что этот медальон принадлежит Кате, сомневаться не приходилось.

Она посмотрела на мужской силуэт. Увидела в серебряных линиях руку на женской талии и вспомнила, как сильно Женя прижимал её к себе, стараясь дышать ровно, не выдавать волнение перед Алексеем. Всё-таки она его любит. Да, вот так пришло озарение – во время повисшей в столовой тишине, после того, как незнакомец протянул ей сделанный им же медальон. Несмотря на ту проклятую ссору, на его тон во время разговора на лестнице (как я тогда сдержалась?), на звук удара кулака об стену и на тревожный взгляд Рэнджа, Катя испытала сумасшедший прилив благодарности. Наверное, к Жене, но точно она сказать не могла. Её буквально переполняло желание расплыться в улыбке и тихо-претихо заплакать – просто потому, что мир слишком хорош. Сумасшествие? Однозначно. Но кто в этом мире остался в здравом уме?