– Да, – она сжала в руке медальоны, – прекрасное чувство.

– Не иди сегодня к Жене, разберись сначала сама с собой, и, быть может, тебе в голову придёт хорошая идея. Вы обязаны помириться. Будь мудрее, сделай первый шаг, мир от этого не рухнет. Просто пойми одну вещь: искусство… оно не врёт. Если Бог моими руками сотворил луну и крылья, значит, он думает о вас. Знаю, тянет на бред, но я всегда доверял чутью творца. Просто так оно не возгорается, поверь мне. Если ты создаёшь нечто прекрасное, то оно точно предназначено для чего-то. А вы с Женей предназначены друг для друга, потому что Бог сделал вас прекрасными.

– Я не верю в бога после того, как он забрал моего ребёнка. У такого бога не должно быть сердца.

– Но оно есть у тебя – горячее, пылкое и полное надежд. Пока оно бьётся в твоей груди, позволяй ему любить хоты бы потому, что в нынешнем мире мало что теперь можно полюбить. Сумей сохранить в себе человека – вот о чём я говорю. Имей смелость открыться любви после той боли, которую ты испытала. Которую…

Катя кинулась в объятия. Она перегнулась через стол и обвила руками шею Ивана Васильевича, прижав голову к его белоснежным волосам. Несколько секунд она так и простояла, пока не ощутила на спине чуть дрожащие руки.

– Спасибо вам. Я передам Жене медальон и возьму его за яйца, пока он не почувствует прилив любви. Обещаю. У нас всё будет хорошо.

На последнем слове голос дрогнул, а из глаз лениво покатились последние слёзы.

В опустевшей от людей столовой, под ярким светом флуоресцентных ламп, перегнувшись через стол, плачущая женщина обнимала старика, пока не её груди луна целовала металлические крылья.

* * *

Катя посмотрела на часы, стоящие у стола соседки по комнате, и увидела выстроенные в ряд ноли. Что ж, здравствуй, второе июля! Принимай меня вдохновлённую и невыспавшуюся! Может быть, этот день принесёт нам кое-что интересное.

Если всё пойдёт как надо, следующую ночь я проведу не одна. Не знаю, где мы с Женей засядем, но нам уж точно не будет скучно.

Катя тут же улыбнулась этой мысли. Всё-таки приятно это делать – улыбаться. Не потому, что так надо или нужно, а потому, что просто так хочется. И ещё прекрасней тогда, когда расплывшуюся на лице улыбку целуют губы любимого мужчины – нежно, аккуратно, почти не касаясь. Но это только сначала. Потом он обхватывает рукой твою талию и прижимает к себе. Слабый ток возбуждения, и вот по вашей коже заскользила одежда. Бёдра начинают дышать. Распущенные волосы ластятся по обнажённой спине. Ты ощущаешь в его движениях еле сдерживаемую грубость, гадаешь, когда же она вырвется наружу, и будем честны – жаждешь этого. Только здесь, когда вы вдвоём, ты можешь ему позволить взять себя за горло и чуть придавить, чтобы когда мир поплыл перед глазами, внизу всё начало…