Соседка громко всхрапнула. Катя резко дёрнулась и почти выронила из пальцев ручку, но успела поймать её в последний момент. Благо, реакция не подвела, раз уж мы оторвались от реальности. Да и что в этом плохого? Для того, что собиралась сделать Катя, необходимо было оторваться от реальности – и чем убедительнее будут вымышленные образы, тем лучше. Спросите любого творца: «Классно ли на какое-то время терять связь с миром?», – и он вам согласно кивнёт. Вокруг нас есть невидимые глазу волны, но стоит нам включить воображение и начать творить, как разум отделяется от тела и настраивается на нужную волну, доступную абсолютно каждому, но к которой приходят лишь самые смелые. Творчество… Как странно думать об этом на тридцать третьем году жизни.

– Это снаружи ты бабулька, – Катя смотрела на освещающую стол лампу, но видела перед собой лишь два серых огонька, что глядели на неё с лица женщины по ту сторону зеркала. – Снаружи ты, может, и не такая уж ягодка как раньше, но вот внутри… внутри тебя сидит та же девчонка, и ты это знаешь. Позволь ей встать у руля.

Веки опустились, мир погрузился во тьму. Катя глубоко вдохнула. Выдохнула. Её голову не заполняло вообще ничего – там царствовала одна пустота. Время перестало быть чем-то понятным. Единственным, что всё ещё оставалось безумно ярким в сознании, было желание – жгучее, острое, наполненное необузданной страстью. И, наверное, именно от последнего всё внутри благоухало теплом.

«Не иди сегодня к Жене, разберись сначала сама с собой, и, быть может, тебе в голову придёт хорошая идея», – так тогда сказал Иван Васильевич и оказался прав. Идея, как это обычно бывает, пришла из ниоткуда, аккурат перед тем, как Катя почти провалилась в дрёму. Она мгновенно вскочила с кровати, села за стол, включила лампу (соседка недовольно замычала, но ничего, потерпит) и достала из тумбочки маленький блокнот, который обычно служил полем для составления программ тренировок. Но не в этот раз, нет, сейчас на белых клеточках начнёт появляться шедевр. Шедевр, выходящий на бумагу тёмно-синими чернилами.

На самой верхней строчке Катя написала: СТИХ.

– Страшно, – она опустила конец ручки на новую строчку, но так и не вывела ни одной буквы. – Я уже сто лет не занималась этим. Последний стих я написала, когда по Земле ещё бродили динозавры.

Это было правдой, если динозаврами можно назвать двух сестёр-учительниц, которым не посчастливилось обучать в своём классе вредную девочку Екатерину Мальцеву. Одна вела алгебру с геометрией, другая – физику. Они были из тех самых учителей, что ещё долго приходят к выпускникам в ночных кошмарах и заставляют их просыпаться в холодном поту. И в детстве, да даже в подростковом возрасте не особо задумываешься о причинах их ужасного поведения (спрячь лямку бюстгальтера, Мальцева, или ты перепутала нашу школу с борделем?). Ты просто воспринимаешь подобных учителей такими, какими они выглядят – монстрами.