Егор опустил руки, сделал небольшой шажочек назад и… замер. Раньше он встречал в книжках выражение «вся жизнь перед глазами пролетела», но всегда считал её лишь выразительным средством (причём довольно жалким). Он не верил, что жизнь и вправду может «пролететь перед глазами» за пару секунд.

До этого момента.

В сознании промелькнули все яркие моменты жизни – разом, смешавшись друг с другом в одну непонятную картину. Егор вспомнил испуганные глаза Вики, смотревшие на него с неподдельным ужасом, когда он закончил избивать её отца. Вспомнил тот вечер и то, как Вика целовала костяшки его пальцев после очередной драки. Вспомнил слабую тревогу перед выходом на сцену захудалого ресторанчика. Наверное, именно тогда всё и началось. Светлячки – они заполонили собой, своим сиянием небо над Петербургом за несколько дней до апокалипсиса. Все они до единого взирали на Егора маленькими, но очень умными глазками. Взирали и будто бы изучали, оглядывая его с ног до головы как сомневающийся работодатель. Жёлтый свет… свет солнца… оказался предвестником апокалипсиса.

– Откуда ж вы взялись, твари? И почему не убили меня, раз забрали всю семью?

Полутьма сменилась ярким светом, и теперь Егор стоял не на шатающейся табуретке в углу пустой кухни, а на рыхлой почве клумбы во дворе их дома. Мир молчит, нет даже намёков на какие-то звуки – только собственное дыхание и стук лопаты о землю. Егор хоронит своих родителей (остатки, жалкие остатки), не замечает скатывающиеся по лицу капли пота, слёз и боли. С каждой минутой мозг кипит сильнее, сильнее, сильнее, сильнее! Мышцы продолжают работу, пока под метрами земли в пустых глазницах валяются лапки и…

– Хватит. – Егор выпрямил дрожащие ноги, выпрямился сам. – Я похоронил их, я освободил их души от ада. Я сделал всё, чтобы они были счастливы. Теперь, думаю, могу и я стать счастливым.

Странно, но глаза не затуманились слезами. Всё происходило спокойно, будто не в первый да и не в последний раз. Это, наверное, к лучшему. Хотя бы к подножию чёртовой горы Егор подойдёт достойно, без слёз на щеках, с расправленными плечами, чтобы наконец встретиться с Викой. Они будут вместе. Мучиться вместе. Ненавидеть друг друга вместе. Главное – вместе. Из ада-то никуда не убежишь.

– Внимание, дамы и господа, прошу вас поднять свои бокалы. – Егор оглядел кухню и улыбнулся. Стоящий на табуретке недалеко от дверного проёма, он напоминал призрака, контуры которого очерчивал бледный лунный свет. – Прошу вас поднять бокалы и разбить об свои тупые головы, чтобы вы почувствовали, что такое боль. Я желаю этому миру не сдохнуть и как можно дольше оставаться не похожим на преисподнюю. Пусть у кого-то на свете будет настоящая любовь. Настоящая, сука, слышишь, Господь?! Притащил бы сюда свою задницу, раз Дьявол соизволил! Просто взял и свалил как последняя шавка! – Гнев. Чёрт, нет, нет, нет, надо успокоиться. Егор сделал глубокий вдох (насколько это позволяло пережимаемое ремнём горло) и медленно-медленно выдохнул. – Пусть у кого-нибудь правда сложится любовь в этом мире… например у Жени с Катей. Помоги хотя бы им, засранец на небесах. Я надеюсь, иногда ты будешь спускаться к нам с Викой, чтобы мы смогли плюнуть тебе в рожу.