– Мне пришлось бы это сделать, иначе ты от моей болтливости лез бы на потолок.
Данте провел большим пальцем по ее щеке.
– Мы могли бы завести кошку.
Он предлагал ей все то, чего она желала. Но на ужин никогда не придут друзья. Не навестит семья. Не заглянут даже незнакомцы. Будут лишь она, Данте и маленький домик на идеальном пляже. Ее мечта – разбитая и искаженная.
Алесса налетела на Данте с таким яростным поцелуем, что он свалился на спину. Расставив ноги по обе стороны от его тела, она расцарапала колени о камень, а у Данте перехватило дыхание, но вместо того, чтобы вразумить ее, он обхватил ее за талию.
Горячая, настойчивая, требовательная, она бросала ему вызов, словно задавала вопрос, сможет ли он утешить ее, однако Данте не стал гасить ее огонь, а встретил своим собственным. Алесса возгоралась все жарче и ярче, готовая вспыхнуть, как погибающая звезда, и уничтожить все вокруг себя.
Прерывистое дыхание превратилось в судорожные рыдания, и Данте обнял ее, пока она плакала.
Запустив пальцы в ее волосы, он обожаемым ею терпким, как виски, голосом нашептывал о мечтах, которым не суждено было сбыться, и солнечных днях, которые они никогда не увидят. Он говорил так медленно и томно, словно у них в распоряжении имелась целая вечность.
Когда Алесса ощутила, что ее полностью выжали, а слезы закончились, позволила Данте помочь ей принять сидячее положение.
– Мы вернемся сюда, если не умрем?
Данте посмотрел на луну, и в его лице читалось, насколько он уязвим.
– Ты действительно думаешь, что, став обожаемой спасительницей, захочешь остаться с гиотте?
– Я еще никого не спасла.
Он поднес ее руку к своим губам.
– Я в этом не уверен.
Сорок
Сорок
Оружие в руках труса не режет и не протыкает.