Горница пылала: огонь вылизывал стены, с треском проглатывая половички, лавки, лари. Выли и метались обезумевшие от страха и ярости волки, а посреди огненного буйства бесновалась Илея.

Янтарь на ней полыхал, она пыталась стащить его, избавиться от ожерелья, но и оно, и кольца расплавленными потеками прожигали кожу.

– Не смотри туда, – прохрипел Гор. Потянулся к ее лицу, словно хотел взять в ладони, но замер, так и не коснувшись. Руки у него были искалечены, и Ярина сама прильнула к нему, крепко обняв за шею. Ткнулась носом в пропахшее гарью и кровью плечо, почувствовав, как он подался ей навстречу.

– Потом намилуетесь, – раздалось рядом ворчливое. Дедушка, как и не умирал вовсе, смотрел мимо них на бывшую хозяйку с болью и гадливостью. – Бежать надо, иначе все тут угорим.

Слова пришлись вовремя: бревенчатая притолока вспыхнула и обрушилась, закрывая подходы к двери.

– Твое колдунство, ты как, вытащить нас отсюда сможешь? А то чар защитных больше нету, погорим. – Домовой деловито высунулся из-за печки и тут же спрятался назад, подальше от жара.

Гор с трудом отодвинулся, прислушиваясь к себе, виновато скривился.

– В таком состоянии огонь не потушу и стену для нас не выбью. Нужно пробираться к окну и поскорее. – Он посмотрел на Ярину, как ей показалось, с тревогой. Хотя с чего? Разве это ее жгли огнем? Разве она сейчас держала искусанные волками руки так, чтобы не тревожить их лишний раз? – Как ты? Идти сможешь? Не упадешь?

Она помотала головой в ответ. В теле еще чувствовалась странная легкость, казалось, можно оттолкнуться и взлететь, но трудно это сделать, когда на голову вот-вот посыплются горящие головешки.

Ярина выглянула в горницу: трое волков были мертвы, вожак беспорядочно метался в огне, но как-то странно. То бросался на стены, то припадал к ногам Илеи. Та была еще жива. Не двигалась с места, будто ноги пристыли к полу. И уже не кричала – выла. Низко, отчаянно.

Взгляды их встретились, в глазах колдуньи сквозь боль полыхнула черная ненависть. Объятая пламенем, она махнула рукой в их сторону, но… впустую. Видно, не осталось у нее больше сил, ни себя спасти, ни им навредить.

Жуткое было зрелище, и странная легкость, поддерживавшая Ярину, схлынула без следа. Это было как рухнуть в ледяную воду.

Вернулись ярче прежнего запахи, дышать сразу стало тяжко, боль накатила волной и возникла такая слабость, что Ярина пошатнулась, прикрывая лицо ладонями. Видеть, как горит заживо человек, пусть желавший им зла, мучивший и убивавший, но… смотреть было невыносимо.

– Ярина… – раздалось рядом. – Продержись еще немного. Сейчас мы выберемся. Прошу.