– Сейчас привезу противоядие и вестники, и риспийцы, и люди и мои кинжалы воспользуются этим уникальным шансом, – подумала Саша.

Дозорный на вестническом уровне, стоявший метрах в тридцати от входа в зал, мельком взглянул на девушку, быстро отсортировал в сите «свой – чужой» и снова перевел взгляд на первый уровень, где разворачивались самые активные события этого черного дня. На молодом, загорелом и обветренном лице читался азарт и желание присоединиться к тем, у кого есть прелестнейшая, изрыгающая огонь «игрушка». Более никого на уровне заметно не было. И вестники, и риспийцы теперь по утру были часто заняты. Спрыгнув с доски, Саша быстрым шагом преодолела террасу и арку и видела нужную дверь, как впереди, из-за перегородки что-то полетело ей лицо, и она едва успела прикрыть голову руками. Били с силой. Удар сбил ее с ног и на некоторое время оглушил. Тот, кто ударил каменным мечом для тренировок, по ощущениям это был именно он, пнул беспомощную Сашку в живот. Так могут бить только люди, и последовал второй удар, и вероятно, третьего она могла бы уже не пережить. Как же можно так хладнокровно бить живых людей. Ужас как больно! На третьем ударе солноэ Саша поймала ногу и, что собралось сил, дернула на себя. Нападающий оказался очень сильным, извернулся на полу и, когда девушка поднималась, чтобы разглядеть этого человека, почувствовала резкую, колющую боль в шее. Обезображенная злостью, воскресшая Хала достала из перевязанной груди другую иголку, взамен той, что выпала из рук, и снова уколола и еще раз уколола, прежде чем Саше удалось удержать ее руку и понять, как близка она была к отгадке. Целительница Хала разбиралась в настоях, знала человеческую физиологию и особенности бангки и ко всему прочему собственному арсеналу получала помощь от мориспен. Она на время усыпила свой мозг, отвела от себя подозрения, выбыла из «игры» под названием жизнь, провела даже драгэти, а теперь жаждет выслужиться перед мори.

– Они и тебя сожрут, – прохрипела Саша, едва сдерживая сильную руку Халы с иглой, – почему?

– Поваров не едят! – ответил голос, который никто и не думал снова услышать в мире Горыянцы.

– Помогите, – хрипнул Сашин голос. Иголка зависла и касалась кожи. В отчаянном порыве спастись, девушка вцепилась зубами в ладонь соперницы и прокусила кожу и тут же поучила пощечину и недолгую свободу. Саша попыталась отступить и позвать дозорного на помощь. Цепкие руки ухватили ее за талию и полное, сильное тело Халы поползло по ней, снова придавило к каменному полу и вошедшая в азартный раж Хала вцепилась в горло и начала душить и свет померк, и краски смылись и звуки стихли и только жажда вдоха и удушье затихающей в невозможности вдохнуть жизни. Сильные, «мужские» руки душили и давили и оторвать их не хватало сил. И Саша давила на глаза, царапала толстую кожу до жидкой крови и царапала, как вдруг отчего-то руки ослабили хватку и исчезли.