Шестилетняя Альба сидела у Байра на плечах. Раскинув руки в стороны, она словно летела по воздуху, и ее длинные волосы летели следом за ней. Байр бегал по замку, развлекая ее. То были радостные воспоминания.

– Байр обещал мне, что вернется! – воскликнула Альба, когда Гисла допела. – Он обещал.

– Тот, кого я любила, когда‐то обещал то же самое, – сказала Гисла.

– И что случилось? – Альба задала свой вопрос так, словно боялась услышать ответ. Словно уже его знала.

– Он так и не вернулся. – Вернулся только теперь. Но правда ли он вернулся?

– Почему? – с тоской в голосе спросила Альба.

– Не знаю. Не все обещания… можно выполнить.

– Боюсь, это так, – прошептала Альба. – Но… ты злишься?

– Порой я злюсь, – призналась Гисла. Порой она злилась так сильно, что ложилась ничком на землю и выпевала в нее свой гнев, пока трава вокруг не желтела, а почва не трескалась от ее яростной песни. – Но чаще тоскую по нему.

Как же сильно она по нему тосковала. Он жил среди северян, теперь она была в этом уверена. Но почему? И зачем он пришел сюда? И как она встретится с ним? Как скажет, что давно уже сдалась?

– Я каждый день скучаю по Байру. У меня в сердце дыра, – сказала Альба. – И я боюсь, что так будет всегда.

– Вы были так близки, – сдавленным голосом вымолвила Гисла.

– А теперь… нас больше нет, – глухо прибавила Альба.

Какое‐то время они молча лежали во тьме, а когда Альба наконец уснула и сон унес ее страдания, Гисла сдалась на волю печали и тоски.

* * *

Хёд не ушел из крепости ярла следом за северянами, а незаметно вернулся назад. Во тьме любой человек представлял опасность, и ему не хотелось, чтобы кто‐то заметил, как он крадется среди теней. Он отыскал комнату, которую отвели для принцессы и Гислы, и вскарабкался на дерево, собираясь незаметно подслушать их разговоры.

Король Севера устроил в обеденном зале настоящий спектакль. Хёд был для него лишь приманкой, поводом для нелепых переговоров о несбыточном обмене. Он оскорбил принцессу и выложил историю Гислы, лишь чтобы позлить Банрууда. Гисла не ждала встречи с ним: Хёд услышал ее потрясение, громыхание ее сердца, ее сдавленное дыхание. Он выстроил вокруг себя стену – он не мог прислушиваться к ней и одновременно замечать все, что творилось вокруг него, отбивать все, чем в него швыряли. Но теперь он ее слышал.

Девушки мирно беседовали, тихими голосами утешая друг друга. Альба молила спеть ей про летучую мышь, и Хёд вдруг вернулся обратно, на Храмовую гору, и оказался в тени храма: там он стоял когда‐то и слушал, как малютка Альба просила спеть ей все ту же песню.