– Мастер Айво знает. Наверняка хранители это обсуждали. Раньше я боялась, что меня выгонят из храма, если кто‐то узнает. Но теперь, кажется, никому нет до этого дела.
– Все так, как говорил король Гудрун?
– В детстве, задолго до того, как я оказалась на Храмовой горе, я жила в деревушке под названием Тонлис. В Северных землях. Но то было очень давно, и я больше не северянка. Король Гудрун не имеет на меня никаких прав.
– А отец никогда тебя не отдаст.
Эта мысль не принесла ей утешения, хотя она и знала, что Альба старалась ее ободрить. Зато принцессу ждала разлука с Сейлоком.
– Меня не пугают ни король Гудрун, ни Северные земли, ни даже отъезд из Сейлока, – прошептала Альба.
– Нет?
– Нет. Но я боюсь, что никогда не увижу Байра, – призналась Альба. – Я не говорю о нем, потому что от этого слишком больно. Но больше всего на свете боюсь никогда больше не увидеться с ним.
Гисла взяла Альбу за руку. Она не стала говорить ей, что все будет хорошо. Не смогла. Ведь сама она верила, что все будет очень и очень плохо.
– Ты споешь для меня, Лиис? – В уголках глаз принцессы блеснули слезы.
– Конечно. А завтра мы поедем домой, – тихо ответила Гисла. – Тебе нечего бояться.
– Спой мне про летучую мышь, – взмолилась Альба так же как прежде, в детстве.
– Ох, Альба. Только не эту песню, – простонала Гисла.
Эту песню она петь не могла. Не сегодня. Не теперь, пока она сжимала в руке пальцы Альбы.
– Она ничего не видит, но ей не страшно, она ныряет, скользит по воздуху. Она полна радости, а крылья ее крепки. Она танцует под далекую песню, – пропела Альба. – Мне всегда так нравилась эта песенка. Как хорошо быть свободной, как хорошо, когда тебя окружают близкие. Чего еще может желать живое существо?
– И правда, чего еще? – прошептала Гисла.
– Прошу, Лиис. Прошу, спой мне эту песню. Она меня успокаивает, – продолжала упрашивать Альба, и Гисла, как всегда, уступила.
Но Альба была безутешна. Ее мысли заполняла одолевавшая ее печаль. Гисла держала ее за руку, пела для нее и потому никуда не могла от них деться.