— Не переживай, Мила, вот увидишь, пройдет время и боль от потери дочери утихнет, — сказала она, проходя мимо меня.

— Татьяна Васильевна, эту боль нельзя пережить и время не вылечит… Дыру в моей душе уже не залатать. Можно лишь научиться жить с этой болью, принять ее, но никак не пережить… Этот груз будет со мной до конца моих дней, — выдохнула я, отведя взгляд в сторону. Доктор печально улыбнулась и скрылась в ординаторской, а я направилась в отделение урологии, чтобы навестить Сашу.

— Мила, постой, я пойду с тобой, — заявил Максим, посмотрев на меня с пониманием.

Мы стояли около люлечки и смотрели на Сашу. К его крошечному тельцу были присоединены проводки, а на стенде отражались его показатели жизни деятельности. Малыш крепко спал, хмуря бровки. У меня сердце кровью обливалось, глядя на сына. Надеялась, что мой мальчик унаследовал только внешность Бальтазара, а не характер.

— Ты права Мила, — нарушил тишину Максим, а я вздрогнула и вопросительно посмотрела на него.

— Что? — прошептала безжизненным тоном.

— Ты сказала, что время не вылечит боль, а лишь научит с ней жить. Я потерял Олю… Время идет, но мне не легче… Просто смерился с тем, что ее больше нет в моей жизни, но боль никуда не делась. Вспоминая ее, у меня душу так и рвет на части, — исповедовался мне кардиолог.

— Терять тех, кого любишь — самое зверское испытание, которое может быть послано человеку, — ответила я, тяжело вздохнув. — Вы, Максим Александрович, главное не закрывайте свое сердце. Когда-нибудь оно будет готово снова полюбить, но при этом вы всегда будете помнить Олю и это нормально.

— Да, я об этом уже думал… Невольно буду сравнивать других девушек с Олей… Но пока я не готов к новым отношениям. Мила обращайся ко мне на ты, — серьезным тоном проговорил он, пристально посмотрев на меня.

— Договорились, — кивнула я, чувствуя единение душ… Мы понимали боль друг друга, смерть наложила на каждого из нас свой отпечаток, это и сблизило меня с Максом.

Через несколько дней я сидела в коридоре урологии вместе с Максом и ждала, когда закончится операция у Саши. У меня сердце было сжато словно в тисках. Умоляла Бога не отнимать у меня сына. Гаврилов сжал мою руку в знак поддержки. Только бы Саша выжил! Дух захватило, когда заметила врачей, вышедших из операционной. Они пригласили нас с Максимом в ординаторскую. У меня мурашки бегали по телу и стужа сковывала внутренности. Я боялась услышать плохие известия. Вцепилась в руку Гаврилова, как в спасательный круг. Макс бросил на меня пронзительный взгляд, понимая, как мне страшно.