Ане тогда уже исполнилось тринадцать, и то утро стало первым откровением для маленькой императрицы, которая только начинала становиться женщиной. И весь день, сидя на уроке вместе с Луламэй, Дориана была непривычно тиха и молчалива — девочка старалась отрешиться от мыслей и чувств других людей, чтобы сосредоточиться на себе.

А ночью началась такая жуткая, громкая гроза, что Ана, не выдержав одиночества, рванула в комнату Эдигора. Позже она и самой себе не могла признаться, зачем ей это понадобилось.

Император уже спал. Ане тогда повезло, что девочка не застала в его покоях Эллейн, но она об этом так и не узнала.

Услышав чьи-то тихие шаги, Эдигор поднял голову с подушки. Он не сразу понял, кто стоит перед ним, разглядывая тонкую девичью фигурку в одной ночнушке.

— Ана? — голос Эдигора был хриплым со сна, и он, прокашлявшись, продолжил: — Что-то случилось?

Девочка неловко почесала одну босую ногу другой. Увидев это движение, император едва не рассмеялся.

— Гроза, — буркнула Ана, кивнув на окно. — Мне страшно.

— Ты ведь уже большая, — сказал Эдигор, сев на постели и широко улыбнувшись. — Неужели до сих пор боишься грозы?

На самом деле Дориана, конечно, давно не боялась грозы. Просто ей было одиноко. А ещё, когда Эдигор сел, она впервые увидела его голый торс, и от этого почему-то смутилась и растерялась.

Так и не дождавшись от девочки ответа, император, вздохнув, поманил её рукой.

— Иди сюда.

— Зачем? — Дориана посмотрела на него исподлобья, не решаясь сделать ни шага вперёд.

— Затем, что стоять босыми ногами на холодном полу вредно. Можно простудиться. Иди сюда, говорю.

И тогда Ана решилась. Сделав несколько осторожных шагов, девочка приблизилась к Эдигору почти вплотную, и испуганно забилась, когда он обнял её и осторожно лёг на кровать вместе с ней.

— Тише, не дергайся, а то ещё случайно ткнёшь себя пальцем в глаз, больно будет.

«Он считает меня ребёнком!» — подумала в тот момент Дориана и немного разозлилась. Тогда она не понимала, что Эдигор и не мог считать никем иным тринадцатилетнюю девочку, учившуюся вместе с его сестрой.

Но так или иначе — Дориана затихла, позволив императору прижать себя к груди и укрыть сверху тёплым, мягким одеялом.

— Ну вот. А теперь давай спать.

— И всё? — девочка так искренне изумилась, что Эдигор непроизвольно рассмеялся.

— А ты чего хотела? Ночь на дворе, Ана. Не знаю, как тебе, а мне завтра рано вставать.