.

Она была в саду. Стояла на дорожке рядом со входом во дворец, сцепив руки, и ждала. Алые волосы, заплетённые в длинную толстую косу, покоились на спокойно вздымающейся полной груди, и притягивали к себе взгляды стражников.

Она казалась бы прежней Элли, если бы не глаза — холодные, как лёд.

— Что же ты не зашла? — спросил Аравейн, спускаясь к ней по ступенькам.

Девушка чуть наклонила голову.

— Зачем? Ты сам пришёл ко мне.

— Что ты хочешь?

Эллейн нехорошо усмехнулась.

— Некоторое время назад императору передали привет от меня. И я только хочу знать, получил ли он его.

— Получил.

— И каков результат?

Ласковый, нежный, но такой холодный голос.

— Эдигор жив, Эллейн.

Она вздохнула.

— Жаль. Что ж…

— Уходи, — Аравейн, махнув рукой, послал навстречу Эллейн сильную воздушную волну. Девушка слегка пошатнулась, но устояла на ногах.

— Зачем же так грубо? — она улыбнулась. — Впрочем, ты прав, в грубости иногда есть своя прелесть.

Стоявшие в тот день возле дверей в замок стражники клялись, что никогда в жизни им не было так страшно, как тогда, когда между Аравейном и Эллейн засверкали молнии, заметались огненные шары, забились сгустки тьмы… Коса девушки взметнулась вертикально вверх, а глаза наставника императора сияли настолько ярким голубым светом, что, казалось, он мог ослепить всех вокруг.

Битва продолжалась не дольше тридцати секунд, но все свидетели за это время чуть не поседели. Кому-то показалось, что от замка камня на камне не останется.

Но потом вдруг, неожиданно, всё закончилось. И Эллейн, пригладив рукой растрепавшиеся волосы, фыркнула и сказала: