Камран вздрогнул, опять.

Даже если он заслужил это, принц не считал, что мадам Незрин можно было безнаказанно колоть его. Уж она-то знала, что ей не стоило этого делать. Эта женщина была самой доверенной швеей короны; она работала с королевской семьей с самого начала правления Заала, и Камран часто удивлялся тому, как она до сих пор не ослепла, – и снова в него вонзилась игла, – хотя, возможно, она давно слепа.

Другого объяснения нелепым костюмам, которые принц регулярно находил в своем гардеробе, он найти не мог. Творения мадам Незрин всегда были качественными, но казались устаревшими, словно одежды предыдущего столетия. Камран, плохо разбирающийся в моде и тканях, понимал лишь одно: ему не нравился его гардероб; у него не было решения этой проблемы, доводившей его почти до безумия, а потому он чувствовал себя бессильным перед ее лицом. Ведь не должен же простой акт одевания вызывать у человека такие муки?

Даже сейчас швея облачала принца в слои шелковой парчи, скрепляя длинные изумрудные одеяния на талии с помощью другой уймы шелка – пояса, усеянного драгоценными камнями, который пришлось прикалывать булавками. И еще больше этого ужасного материала было на горле Камрана в виде полупрозрачного бледно-зеленого шарфа, искусно завязанного узлом. Эта грубая шелковая сетка, словно наждачная бумага, царапала кожу принца.

Рубашка, по крайней мере, была из привычного ему льна.

В один-единственный прискорбный раз Камран ненароком обронил матери, что шелк звучит просто замечательно, и теперь все его вещи были сделаны из этой мерзости.

Шелк оказался вовсе не мягким и удобным материалом, как принц ожидал; нет, то была шумная, отвратительная ткань, которая раздражала его кожу. Хрустящий, жесткий воротник мантии впивался в горло не хуже острия тупого ножа, и принц резко дернул головой, не в силах больше оставаться неподвижным и расплачиваясь за свое нетерпение еще одной иглой в ребро.

Камран поморщился. Боль, по крайней мере, помогала ему отвлечься от зловещего напутствия матери.

Солнце уже садилось, дробя розовый и оранжевый свет через решетчатые окна гардеробной; геометрические перфорации создавали калейдоскоп продолговатых форм на стенах и полу, давая принцу возможность сфокусировать на них сначала взгляд, а затем и мысли. Совсем скоро во дворец начнут прибывать гости, и совсем скоро Камран должен будет их встречать. Точнее, одного определенного гостя.

Как будто страданий этого дня было недостаточно. Новости из Тулана оказались менее печальными, чем того ожидал Камран, и все же они превзошли его опасения.