— Его смех был подарком, потому что даже в самом мрачном настроении невозможно было не рассмеяться вместе с ним, услышав его, — ее руки крепче сжали грудь Балларда. — Он умер от чумы, но именно его смех я помню. И всегда буду помнить больше всего смех Томаса Дуенды.
Четыреста лет назад он бы обнищал, бросил вызов королю и в одиночку завоевал империю, если бы это было то, что нужно, чтобы завоевать эту женщину. Ирония, что слишком скоро он охотно позволит ей уехать из Кетах-Тор по той же самой причине, по которой когда-то так яростно боролся за обладание ею, заставила его выть от ярости. Вместо этого он взял одну из ее рук и поцеловал заживающие кончики пальцев. Он узнал о ее странной магии и о том, как ее прялка пряла ее горе.
— Каким ты будешь помнить меня? — спросил он.
Ее тихий смех защекотал ему ухо:
— Я буду помнить о человеке, таком серьезном и достойном, который подарил мне кинжал королевы. Или, может быть, о похотливом лорде, который придумал способ заманить меня в свою постель, чтобы согреть простыни.
Она зашевелилась у него за спиной, скользкие бедра заскользили по его бедрам, пока она меняла позу. Вода переливалась через край кадки, и Баллард придержал ее за бедра, когда она устроилась у него на коленях лицом к нему. Она обхватила ладонями его лицо, выражение ее лица было то дразнящим, то задумчивым.
— От лорда замка до лесного короля. Я никогда не думала, что влюблюсь в Зеленого Человека [
Она наклонилась к нему, прижавшись грудью к его груди, открыла его рот своим и вплела свой язык внутрь, чтобы переплестись с его языком. У нее был вкус печали, подслащенный кэсиром, сваренным Магдой. Он надеялся, что она его будет помнить. Он ничего не вспомнит о ней, и это знание сделало его собственный поцелуй таким же горьким, как ядовитая лоза, запутавшаяся в его волосах.
Луваен прервала поцелуй первой. Ее большие пальцы ласкали выступы его скул под глазами.