Проклятая пара отца и сына жестоко расправилась со своими последними противниками, оставив в живых только Луваен, Циннию, Мерсера и Эмброуза. К сожалению, ни она, ни Мерсер не были достаточно быстры. Не успела она сделать и двух шагов, как Гэвин вприпрыжку пересек двор и присел между ней и Циннией. Шерсть на его сгорбленной спине встала дыбом в знак предупреждения, и он зарычал, обнажив впечатляющие размером клыки.

Они с Мерсером замерли. Луваен взвела курок пистолета, который выхватила из мертвой руки Джименина. Если Гэвин нападет на них или на Циннию, у нее не будет другого выбора, кроме как выстрелить. Он не сделал ни того, ни другого, но шерсть на его спине вздымалась при каждом их вздрагивании и подергивании. Луваен наблюдала, как он расхаживает взад-вперед, и ее осенила идея. Он защищал свою пару. Где-то в этом зверином мозгу человек Гэвин вспомнил Циннию, вспомнил любимую жену и попытался защитить ее от тех, кто мог причинить ей вред. Взгляд Циннии, сидевшей напротив нее, по-прежнему был прикован к ее проклятому мужу.

— Гэвин, — промурлыкала она. — Мой дорогой муж, вернись ко мне.

Луваен сморгнула слезы, увидев тоску в мольбе своей сестры и недоумение на зверином лице Гэвина, когда он изо всех сил пытался понять ее слова. Что, во имя богов, они должны были теперь делать?

Она схватила отца за руку и наклонилась, чтобы прошептать ему на ухо:

— Медленно отступай, папа.

Возможно, если бы они не были так близко, Гэвин сосредоточил бы свое внимание меньше на них и больше на Циннии. У нее, из всех людей, был самый большой шанс достучаться до него.

Они остановились, когда каждый волосок на покрытом мехом теле Гэвина встал дыбом. Его глаза сверкнули, а губы изогнулись, обнажив клыки, когда он уставился на что-то за ними. В лунном свете лицо Циннии побелело.

— Осторожно, Лу, — предупредила она тихим голосом. — Де Совтер позади тебя.

Предупрежденная, Луваен медленно повернулась и прикусила губу, пытаясь не закричать.

Каждый ребенок вырос на историях о народе терна: темные существа, рожденные злыми мыслями людей, их страданиями и яростью. Они рыскали по ночам, прятались за занавесками, на краю окон и под кроватями, готовые вырвать непослушных детей из их дома и сожрать их целиком. В детстве одиннадцатилетняя Луваен делила постель с трехлетней Циннией. Много ночей она не спала после того, как они ложились спать, сжимая в руках одну из маминых стиральных бит на случай, если ей придется отбиваться от сородичей терна, ищущих полуночный перекус. Они с Циннией выросли и оставили те ночные ужасы в памяти детства. Никогда в своих самых мрачных мечтах она не представляла, что они реальны, или что она может столкнуться с одним из них, став взрослой.