— Я бы предпочла, чтобы он подольше продержал свой дух в теле, чтобы мог поделиться со мной и тем, и другим.

Магда похлопала ее по плечу, и черты ее лица стали суровыми:

— Я не буду подслащивать горечь, Луваен. Я вытащила пулю из его ноги вместе с кусочками кости, мышца разорвана. Если он выживет, то будет хромать до конца своих дней.

Луваен провела пальцем по носу Балларда, пройдя по костлявой переносице к раздутым ноздрям и вниз к губе. Теплое дыхание коснулось ее пальца.

— У него нет лихорадки.

— Пока нет, но будет. Я заливала ему в глотку пиретрум до тех пор, пока он чуть не утонул. Тем не менее, такие раны почти всегда отравляют.

Ее слова оказались пророческими. В течение следующих четырех дней Балларда мучила лихорадка. Мертвенная бледность его кожи подчеркивала румянец, покрывавший его скулы. Луваен лихорадочно трудилась с Магдой, Эмброузом и Гэвином, меняя простыни, испачканные кровью и гноем, которые просачивались сквозь бинты. В комнате было душно и воняло гнилью. Луваен помогала Гэвину удерживать Балларда, пока Магда перемещала ложкой личинок в рану, чтобы они полакомились рваными краями мертвой плоти и инфекцией.

Экономка и колдун заваривали чаи и смешивали эликсиры. Когда они не вливали их в рот Балларду, они брызгали ими на его распухшую ногу, смазывая гнилостную рваную рану. Баллард бился в бреду, один раз так сильно, что чуть не свалился с кровати и не сбил с ног Магду, стоявшей рядом с ним. Гэвин спас их обоих. Полностью оправившись от проклятия, он оттащил тело отца от Магды и осторожно положил его обратно на кровать. Он заговорил с Баллардом ровным голосом, и тот успокоился, несмотря на бушующую лихорадку.

На пятый день, когда красные полосы, расходящиеся от раны, отступили, и кровь стала чистой, Магда объявила, что Баллард будет жить. Она ухмыльнулась Луваен, которая в ответ уставилась на нее совиным взглядом:

— У тебя есть еще один шанс выстрелить в него, Луваен, но подожди немного. Я слишком измотана, чтобы ухаживать за ним еще раз.

Гэвин, не обремененный недосыпанием, которое парализовало Луваен, издал радостный возглас и заключил Магду в крепкие объятия. Она хрипло протестовала и, наконец, ударила его по голове, пока тот не отпустил ее. Он обнял и Луваен, безвольно повисшей у него на руках, прежде чем выскочить за дверь, выкрикивая имя Циннии.

Луваен посмотрела ему вслед, прежде чем повернуться к своим компаньонам:

— Это точно?

Эмброуз пожал плечами:

— Как кто-то может быть уверен в таких вещах? Но лихорадка прошла, и рана чистая. Он выглядит хуже, чем освежеванная крыса, но он жив, — он привлек измученную Магду в гораздо более нежные объятия и поцеловал ее в губы. — Мы все у тебя в долгу, женщина.