– Охотливый до чего?

У меня подергиваются губы.

– Ничего.

Когда мы спускаемся на первый этаж, я чувствую себя увереннее, хотя меня еще переполняет моя изменчивая сила. Я думал, что придется выплеснуть немного магии прямо там, в библиотеке. Я позволил своему гневу так сильно вспыхнуть, что начал резко менять облик, чего не случалось много лет. Мне с трудом удалось сдержаться, но и тогда я боялся, что сорвусь. До тех пор, пока ко мне не прикоснулась Аурен.

Одно прикосновение – и она усмирила мою магию. Я почти ощутил ее солнечную ауру, когда она меня коснулась. Хорошо, что никто, кроме меня, ее не видит, потому что люди давно бы раскусили Аурен. Но расстояние и мой гнев вынуждают мою силу растягиваться и скользить, словно она хочет выползти из-под моей кожи и сгноить весь этот чертов замок.

Я сдержанно вздыхаю, чтобы взять себя в руки, а Озрик говорит:

– Тебе нужно немного встряхнуться.

Он и остальные прекрасно знают, что может случиться, если я не пользуюсь своей силой и даю ей накапливаться.

– Позже.

Мы пересекаем большой зал, не обращая внимания на стражников, выстроившихся у стен как столбы. Мне станет лучше, как только я выйду на улицу, подальше от этого замка и стражников Мидаса, которые наблюдают за нами чересчур внимательно. Стоит нам завернуть за угол, как мы сталкиваемся с последним человеком, которого я хочу сейчас видеть.

С Мидасом.

Озрик рядом едва слышно ворчит, но слышу его только я. У меня было полно времени, чтобы научиться различать его бессвязные звуки, а этот, по сути, означает, что Мидас – осел.

Я более чем согласен с этой оценкой.

Заметив нас, Золотой царь останавливается по пути в бальную залу, а я с трудом сдерживаюсь, чтобы не смотреть на него сердитым взглядом. Этот урод, как всегда, выглядит пафосно с этими нитями на тунике из чистого золота, а также с дополнительными украшениями на подоле и манжетах рукавов. И на все это он, наверное, пялится в зеркале, пока укладывает волосы.

Но на самом деле меня в нем беспокоит его обувь.

Многое можно сказать о человеке по тому, какую обувь он носит. На Мидасе всегда новая пара. Что-то блестящее и броское, а подошвы издают металлический звон по плитке, словно ему нравится хвастать тем, что он в прямом смысле ходит по золоту.

– А, Ревингер. Рад, что нам довелось встретиться, – говорит он, когда мы с Озриком подходим к нему. Его царская гвардия состоит ровно из шести человек, но каждый будто встревожен появлением Озрика, и мужчины искоса на него поглядывают.

Мидас установил строгие правила относительно моего Гнева. Если они в Рэнхолде, то должны сопровождать меня, вот почему Лу приходится красться тайком, чтобы присматривать за принцем.