– Дэдвелл больше тебе не принадлежит, так что можешь прикидываться, будто отправил своих советников туда с официальным визитом, но я хочу, чтобы они покинули мою деревню, – напоминаю я.

– После обмена землями я вправе заново отметить границы.

Наклонившись ближе, я даю ублюдку разглядеть ползущие по моей шее магические линии. Ему никогда не удастся взглянуть на них без страха.

Мне нужно, чтобы Мидас убрался из Дролларда. Пока там его шпионы, у него есть время разведать информацию, а я не хочу, чтобы он узнал то, что ему не положено. Никто и никогда не раскрывал секрет, который я там захоронил, и я ни за что не позволю ему получить доступ к одной из моих слабостей.

Поскольку Мидас ниже меня ростом, я демонстративно наклоняю голову, чтобы он почувствовал себя униженным, и смотрю ему прямо в глаза.

– Мне не по душе, когда люди пытаются ставить мне условия, Мидас. Тебе будет полезно вспомнить, что мое войско по-прежнему стоит у ворот замка. Ты правда хочешь меня разозлить?

– Отнюдь, – с легкостью отвечает он с той же раздражающей любезной ноткой в голосе. – Дело ведь в уважении? Как союзники, мы уважаем то, что принадлежит другому.

От того, что он считает Аурен своей собственностью, я прихожу в бешенство.

В ту же минуту в наш разговор вклинивается старик, раздававший наложницам приказы, и кланяется.

– Ваше Величество, у меня есть несколько вопросов относительно бала.

– Безусловно, Одо, – отвечает Мидас мужчине в мантии, а потом поворачивается ко мне. – Мне нужно заняться кое-какими делами, – говорит он, повторив мой же предлог, будь он проклят. – Я сообщу своим людям, что они могут покинуть Дэдвелл при первом удобном случае. Хотя, думаю, приятными знакомствами обзаводиться они успели. – Он ухмыляется, а мне хочется выбить ему зубы. – Приятного вечера.

Мидас отворачивается и уходит со своим подданным, а наложницы тащатся за ним, благоухая духами и покачивая бедрами.

Я чувствую, как Озрик бросает на меня взгляд, но неуловимо качаю головой, а затем мы выходим из залы, зная, что лучше не разговаривать, пока не окажемся на улице. И даже выйдя через главный вход и оказавшись на холодном ночном воздухе, полном лишь тумана и мороза, просто ждем.

Молча негодуя, мы проходим через ворота, где солдаты Рэнхолда встают по стойке смирно и спешно открывают их, заметив наше приближение. Не знаю, кого они боятся больше: Озрика или меня.

Когда мы отходим достаточно далеко от стен замка и направляемся к лагерю моей армии прямо за гребнем заснеженного холма, Озрик наконец изрыгает проклятие.

– Этот подонок, – рычит он. – Как, черт возьми, он узнал про Дроллард?