Я точно не хочу все испортить, потому что чувствую себя очень уязвимой. Судорожно глотнув, я киваю и, ложась обратно, стискиваю от беспокойства меха.

– Я тебе доверяю.

Слейд поднимает мою ногу, его шипы на предплечьях изгибаются, напоминая блеск клыков хищника. Увидев, как настороженно я на них посматриваю, он подмигивает.

– Они не причинят тебе вреда, но сейчас… – В следующее мгновение его шипы снова погружаются в кожу, и на руках и спине теперь только гладкая кожа. Остались только крошечные шипы над бровями, которые отчего-то придают ему еще более сексуальный вид.

Слейд закидывает мою правую ногу себе на плечо, удерживая и одновременно убедившись, что я лежу под ним распластанной. Щетина на его подбородке легонько царапает внутреннюю поверхность бедра, когда он снова покрывает поцелуями мою кожу, а потом медленно проводит языком по моему лону.

– О! – Я сгребаю руками меха и снова пытаюсь сомкнуть колени, но это невозможно, потому что одна нога лежит на плече Слейда. Он снова ведет языком вверх, пробуя на вкус мою влагу, и меня переполняют чувства. Все так порочно и интимно, и не знаю, стоит ли…

– Расслабься, – снова приказывает Слейд, и от его голоса между ног пульсирует.

Откровенно говоря, не уверена, что выдержу, но тут Слейд снова касается ртом моего клитора, и я вскидываю бедра. Он будто точно знает, что нужно сделать, чтобы развеять мои сомнения. Слейд ласкает, щелкает и кружит языком, и я перестаю думать, забываю о неуверенности и просто начинаю чувствовать. И когда он прижимает палец к моему входу и погружает его, я отпускаю неуверенность и сомнения и просто растворяюсь в ощущениях.

– Хорошая девочка, – рычит Слейд, в его голосе звучит гордость мужчины. – Твой вкус теперь мой любимый. Хочу пробовать тебя каждую ночь.

Выдав эту непристойную речь, он опять прижимается ртом к клитору. И после… терзает меня.

Слейд лижет и посасывает, и мое тело оживает от блаженства. Крепко зажмурившись, я поддаюсь его всепоглощающему благоговению. Слейд словно поклоняется моему телу, стоя на коленях и горячо веря в мастерство своего божественно утонченного языка. Положив руку на мое бедро, он удерживает меня, а другой вводит и вытаскивает палец, водя по моему мокрому лону.

Все меркнет перед глазами, когда он старается подвести меня к пику, пригвождая рукой к мехам и тщательно вознося к удовольствию.

Две моих ленты ныряют в его волосы, крутят их и дергают, удерживают его там, в нужном месте, а я сжимаю кулаками меха и выгибаю спину.

– Не останавливайся, не останавливайся. – Я извиваюсь, прижимаясь к его губам, и в голосе проносятся одна за другой беспорядочные мысли о потребности прочувствовать все сполна.