Я знаю, как будут разворачиваться события, словно это распутывающийся клубок пряжи. Слейд ни за что не уйдет со стражей по своей воле. Даже издалека я чувствую, как в нем что-то пробуждается, чувствую эту тошнотворную, смертоносную силу, вьющуюся в воздухе.

Не успеваю моргнуть, как ноги сами несут меня вперед. Я неустанно дергаю за ленту, стягивая ее вниз, и наконец высвобождаю одну руку из ее захвата, левая же еще обвязана ее петлей.

Мидас здесь не только для того, чтобы захватить Пятое королевство и жениться на королеве из Третьего. Ему этого мало. Всегда мало. А Слейд – самый могущественный соперник, что встречался на его пути.

Потому Мидас решил заодно избавиться и от него.

Разве Слейд не рассказывал мне сам, что не станет ничего предпринимать против Мидаса из-за людей? По той самой причине, что я сейчас вижу в этом бальном зале?

Они возненавидят его, восстанут против него. Остальные правители нападут на его королевство. Он станет всеми презираемым козлом отпущения.

Слейду не останется ничего иного, кроме как отомстить за сегодняшний вечер, чтобы Мидас не бросил его в темницы, оставив там гнить символично его имени. А раз Слейд не позволит этому случиться, значит, он воспользуется своей силой, чтобы выбраться отсюда и решить судьбу своего королевства.

Я не могу этого допустить.

Этот назревающий во мне шторм на фоне залитого солнцем моря начинает потрескивать. Это создание, угнездившееся в облаках моего потрескивающего гнева, кричит, и ее визг напоминает гром.

Словно подхваченная ветром, я несусь к двери. Поворачиваю ручку и выбегаю, сердце бьется о ребра, как бушующие волны.

Спустившись, я прохожу мимо четверых стражников, двое из которых – Скофилд и Лоу. Остальных я узнаю по той холодной, тусклой комнате. Своим внезапным появлением я застаю их врасплох, но не останавливаюсь, хотя мой гнев обрушивается на них хлестким ударом.

– Миледи! – зовет Скофилд.

– Никакая я тебе не миледи! – В моем ответе нет ни мягкости, ни дружбы. Слова проговариваются моими устами, но голос звучит жестче и тверже, показывая лишь ненависть и злость из-за их предательства.

Я проношусь мимо него, а Скофилд останавливается – то ли из-за презрения, звучащего в моем голосе, то ли из-за чувства вины. Никто из стражников не порывается преградить мне дорогу, а я задаюсь вопросом, не стыд ли из-за участия в моих пытках тому причина.

Хорошо.

Лента, повязанная вокруг запястья, обжигает кожу, пылая тем же гневом, что бурлит в моих венах.

Надеюсь, они думали о том, что со мной сотворили. Надеюсь, Скофилд помнит, как запихивал мне в рот лепестки. Или как прижимали меня к стене, пока Мидас отрубал мои ленты. Надеюсь, они вечно будут слышать мои крики из той комнаты, потому что я их уж точно никогда не забуду.