Айксас сделал последний рывок, и дверь со вздохом, наконец, поддалась. Он отпустил дверную ручку и протянул ко мне свою конечность. Приглашение присоединиться к нему, когда он будет пробиваться сквозь дверь.

— Ты готов?

Я потянулась к Косту. Он уставился на мою раскрытую ладонь с напряжённым выражением лица. Мы понятия не имели, что произойдёт. Сможет ли он проследовать за мной до конца или застрянет здесь. И если он застрянет, что это будет значить? Сможем ли мы найти его? Или он просто исчезнет? Кост никогда не уклонялся от трудных решений, даже тех, которые подвергали его опасности, но, когда его руки нервно затеребили тунику, на мгновение задержавшись, чтобы потереть место над сердцем, я не могла не задаться вопросом, не поступил ли он слишком опрометчиво, когда дело дошло до этого.

— Лина… Скажи ему, что я сожалею.

Гейдж. Кост отказывался смотреть на меня, но я слышала раскаяние в его взвешенных словах. Чувство вины.

— Скажешь ему сам.

Наконец, он взял мою руку и крепко сжал её. Кивнул.

— Пойдём.

Образовав цепочку, мы последовали за тварью моего отца к столбу света… и шагнули прямо в него. Вхождение в царство тварей обычными методами на самом деле было довольно мирным. Это было почти как тёплое объятие, а затем мои ноги мягко касались земли, когда свет угасал.

Сейчас же всё было совсем не так.

Это было так, как если бы кости моей диафрагмы ломались, врываясь в лёгкие и делая невозможным дыхание. Огонь побежал по моей коже, пока мы неслись сквозь космос, и я изо всех сил вцепилась в руку Коста. Я всё ещё чувствовала его пальцы, видела, как побелели костяшки пальцев. Но его измученное выражение лица потрясло меня до глубины души.

Я никогда раньше не видела Коста в агонии. Не такой, как сейчас.

Его глаза закатились, и всё его тело было невероятно напряжено. Если бы он дёрнулся слишком быстро, если бы мы резко остановились, я боялась, что его мышцы лопнут, а кости раздробятся.

Собрав все силы, на которые была способна, я сжала его руку.

В ответ его пальцы едва коснулись моего запястья.

Дерьмо. Паника закручивалась во мне спиралью, борясь с тошнотой, поднимающейся в животе. Мир вокруг нас неудержимо завертелся, и моя шея закричала от боли, когда я вытянула голову в сторону твари отца. К счастью, казалось, тварь переживала этот опыт менее мучительно. Она должна была пройти через этот туннель, в то время как мы с Костом — нет. Каждая секунда, которую мы провели, двигаясь к Лендрии, казалась вечностью, и боль в моей груди только усиливалась, пока я не уверила, что мои лёгкие разрушатся.