— Это мягко сказано. Я боялась, что потеряю тебя.

Я, наконец, отпустила его. Запах мульчи и земли ударил мне в горло, как только я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

— А тварь твоего отца?

Айксас присел рядом с нами, совершенно невредимый. Я легонько похлопала его по руке.

— С ним всё в порядке.

— Хорошо.

Кост поправил очки и посмотрел поверх моего плеча. Его тело напряглось.

— Что не так? Ты ранен?

— Нет. Смотри.

Его кивок был резким. Окончательным.

Я обернулась, беспокойство шевельнулось у меня в душе, и замерло. Вдоль стены пещеры имелся ряд тел, задрапированных в совершенно белые простыни. Желчь подступила к горлу, когда в ушах раздался пьянящий звон. Ни один из них не пошевелился. Корни деревьев ниспадали с потолка и прикреплялись к их головам. Странный, пульсирующий свет проходил через каждый усик, освещая вены на лицах и шеях Заклинателей. Тварь моего отца пересекла комнату, остановилась перед койкой в конце и издала душераздирающий стон.

— Папа.

Я бросилась к нему. Сначала я не могла заставить себя посмотреть ему в лицо. Что, если я его не узнаю? Что, если я забыла? Чувство вины от осознания того, что он был жив всё это время, а я ничего не сделала, чтобы разыскать его… Что-то раскололо моё сердце надвое. Слёзы обожгли глаза, и моё дыхание участилось на несколько ступеней. Если бы я знала… Проглотив комок в горле, я сдержала рыдание. Это не имело значения. Единственное, что сейчас было важно — найти способ спасти его и мою мать. Обхватив пальцами его безжизненную руку, я заставила себя поднять взгляд.

Угольно-чёрные волосы вились вокруг его овального лица, а густые ресницы обрамляли закрытые глаза. Лёгкая россыпь веснушек покрывала переносицу его длинного носа, а медленное, ровное дыхание вырывалось из приоткрытых губ. Дрожащими пальцами я задела его щёку. Воспоминания, о существовании которых я даже не подозревала, нахлынули на меня. Он гоняется за мной по мостам Хайрата, игриво крича и одновременно призывая меня быть осторожной. Ночные угощения, которые он тайком устраивает со мной на заднем крыльце, пока мы смотрим на звёзды. Успокаивающая песенка, которую он поёт, чтобы отвлечь меня, пока прочищает мелкие царапины и шишки с моих коленей.

Моя грудь вздымалась, и горячая слеза скатилась по моей щеке. Я так много похоронила. Всё, на самом деле. Боль от потери его и матери одновременно была слишком велика, и я игнорировала эти эмоции, держала их запертыми в сундуке, потому что это был единственный способ, который я знала, как справиться. Я была слишком молода, чтобы заниматься чем-то другим. И по мере того, как проходили годы, и жизнь становилась всё более сложной, память о моём отце поблекла. Я судорожно сглотнула, изучая его лицо. По крайней мере, он казался умиротворенным, хотя его голова была наклонена к койке позади меня.