Опять бумаги. Бумаги, бумаги — куча каких-то бумаг! Прежде он мог бы увидеть такое их количество, только если бы наелся сырой рыбы и знатно обделался. Широким движением Железный предплечьем отодвинул кипу в сторону. Пододвинул к себе небольшую стопку чистых листов — благо, Йорв позаботился о наличии, — и вооружился пером. И почему он, в самом деле, не додумался сразу написать Идель ответ? Может, потому что нервно простился с Теоданисом? Но ведь кому, как ни ему, знать: родителей не выбирают. Как, в общем, и всю родню.

А поинтересоваться ее самочувствием, поспрашивать про сукно и ткани, и попросить совета относительно назойливых девиц — это в самом деле неплохая идея. Отношения, какими бы ни были, это участие двух сторон. И леди Греймхау сделала уже столько шагов, что Железному в пору бы устыдиться собственного бездействия.

Не зная, как начать, Эмрис выудил из стола письмо от Идель. Его он хранил в верхнем ящике, среди прочей «важной почты». Развернул и вчитался. «Любезный барон» — начиналось послание. Хм, Данворт тоже начинал с «любезного». Это, видимо, тот самый «хороший тон», определил Эмрис. Обмакнул перо, вывел на чистом листе «Любезная эрцгерцогиня», подумал, что звучит совершенно ужасно, и на том и остановился.

Дальше-то что?

Писать что-то нейтральное — это как отбывать повинность, а он не считал свои отношения с Идель повинностью. В конце концов, сегодня он в самом деле произнес то, о чем прежде не задумывался: Идель никогда не попрекала его или его людей за их привычки, или взгляды, или за то, как они пахнут. И не то, чтобы прежде его «Братья» пахли лучше: наемничество — оно никогда не сахарное.

Да, был один случай, когда она высказала ему, Эмрису, за его бесконечные подозрения, но, пожалуй, он сам к этому подвел. К тому же, сегодня, общаясь с Данвортами, Эмрис поймал себя на нежелании соответствовать ничьим ожиданиям, на нежелании оправдываться, когда он в своем праве. Возможно, Идель чувствовала себя так же, полагая, что разница в их статусе настолько велика, что объяснения решений с ее стороны попросту унизительны.

Написать что-нибудь вроде: «Я рад, что Вы чувствуете себя лучше» или «Я так и не сказал этого, но я очень сочувствую Вам» как будто бы можно. Но вот это «Я рад» сразу сделает письмо слишком личным. Меньше всего он хотел быть неверно понятым, а учитывая, что Железный толком не знал, как к нему относится сама Идель, такой шанс оставался.

Потому Эмрис остановился на втором варианте, написал: «Я так и не сказал этого, но я очень сочувствую Вам». Посмотрел несколько секунд, а потом зачеркнул «очень» и написал «бесконечно». Так, пожалуй, красивей. Изысканней. Больше подходит лорду.