Про себя Хэла добавила: “а мы заодно посмотрим, что ты умеешь делать”. Но промолчала, точнее, глянув ещё раз на несчастного зверя, спросила, может здоровое животное как-то поприятнее и нужнее мёртвого? На что получила неоднозначные и нахмуренные взгляды трёх горанских братков, двоих из которых окрестила “двое из ларца одинаковы с лица”.

На их взгляды ведьма фыркнула и, цокнув языком, приказала тору встать, что тот и сделал. Здоровый и бодрый. Она потрепала его под наростом на морде, сказала что-то ободряющее и вылезая из загона собиралась уйти.

Но тут Тёрк, явно ошарашенный, как и Рэтар с Мирганом, чудом ею сотворённым, спросил, а умеет ли она вообще убивать. И на это пришлось прихлопнуть попавшуюся под руку беднягу туняку, которая бегала вдоль крыши крытого загона и, когда она свалилась дохлая почти на голову обалдевшему Тёрку.

Хэла поклонилась и, развернувшись, отправилась в дом, напевая о том, что “шёл с улыбкой здоровяк по ночному парку и у тихого пруда повстречал гадалку”.

Того тора ещё какое-то время держали в загоне одного, видно ожидая, что всё же сдохнет, и зверь грустил от одиночества и тосковал по своим. А Хэлу все избегали, потому что чёрная ведьма же.

И в итоге в загоне зверя она проводила почти всё время. Болтала с ним, чесала морду, а однажды даже достопочтенный феран, обходивший её стороной в как минимум сотню метров, дал ей орехов, которыми обычно хвалили тоор за послушание и при обучении. Тор был счастлив, да и ведьма была невообразимо рада. И благодарна.

Тогда-то Хэла и столкнулась с Шерга впервые. Он прижал её в переходе между домом и крылом домашних.

Наверное, если бы такое случилось с ней в её мире, то она бы просто окаменела от страха, но тут-то она много чего уже могла и умела, поэтому досталось ему очень конкретно, хотя и по ней вдарило, потому что именно тогда начало крыть эмоциональным фоном всех подряд, и эмоции внутри этого выродка были настолько отвратительными — от них выворачивало и хотелось убивать.

Вот почему Хэла сказала Элгору, что внутрь Шерга не полезет, потому что убьёт, точно убьёт и ничто и никто её не остановит.

Тогда она заговорила от его злого умысла против серых, которые очень от него страдали, а жаловаться не могли, и Хэла их понимала. Сложно переступить через себя и пойти рассказать об унижении и насилии, да ещё кому — дядьке, который хоть может и справедливый, и хороший, но страшен, как дьявол, да и приходится этому душегубу старшим братом, хоть и сам может такому родству не рад.

А Шерга в ту ночь пошёл и зарезал того самого тора, к которому она привязалась, и которого вспомнил Рэтар, когда ругал её после потери сознания, а потом жалел после того, как отругал. И Хэла сама ферану так правды и не сказала.