Он не поддается.

«Покрути его».

Я начинаю крутить его, и он расшатывается. То, что я приняла за гвозди, представляет собой винты из обсидиана.

— Может быть, тебе тоже стоит начать их выкручивать, Сиб? — предлагает Таво. — А то ведь… у нас мало времени и всё такое.

Я шиплю на него.

— Она не может касаться железа, идиот.

Он вздыхает, после чего бросает взгляд на Лазаруса.

— Может быть, у самого именитого лекаря Люса есть специальная серёжка, нейтрализующая железо?

Лазарус складывает свои большие руки и приподнимает подбородок

— Только Фэллон может снять заклятие.

— Ну, тогда, похоже, что мы облажались.

Я ускоряю темп, но не ради Таво; я делаю это, чтобы не продлевать мучения ворона.

Несколько минут спустя, я кричу:

— Последний.

— Ты говоришь это уже третий раз! — восклицает Таво, который ходит взад-вперёд.

Я киваю, и уделяю внимание каждому миллиметру железного тела, сначала глазами, а затем пальцами. Единственное, что я чувствую, это дырки, которые должны затянуться. Я выбрасываю последний винт. Ворон Лора соскальзывает с золотого блюда и приземляется мне на колени. Я хватаю его и поднимаю в воздух, желая, чтобы дырки, наконец, заполнились, а серебристый цвет сделался чёрным.

Он смотрит на меня сквозь воск, который всё еще покрывает его жёлтые глаза. Его вес постепенно становится легче, а тело мягче. Учащённое сердцебиение заполняет мои ладони и сливается с моими лихорадочными ударами сердца.

Слеза стекает по моей щеке, когда я осознаю масштабы того, что я совершила. Я, девочка с неправильной стороны канала, со странной кровью и без магических способностей.

Я прижимаюсь щекой к плечу, чтобы эта слеза не упала на Лоркана.