Телефонные будки выкинули власти. Вместо них поставили покрытые серебрянкой столбы. К ним прикрутили треугольные козырьки из стекла и телефон. Стоишь рядом, ждёшь очереди и не хочешь, но влезаешь в чужую жизнь. В откровения или изощрённую ругань. Милиционерам сшили новую форму, в которой они напоминали концертных конферансье, скованных фраками и придушенных «бабочками». Ловить в таком мундире можно было только такси. Поднял элегантный рукав и жди зелёного огонька. Преступник от стиснутого прочным материалом и тяжелыми пуговицами милиционера мог даже не убегать, а свалить пешком. В новых негнущихся ботинках, да при огромных фуражках, слетающих на скорости, милиционер мог только прокричать вслед уходящему преступнику основные пункты из уголовного кодекса.

– Если она снаружи так вывернулась. – Думал Бирюков Николай о жизни.– То и внутри её помяли крепко, покорёжили.

Пришел к приятелю Димке. Он ремонтировал электрический обогреватель, похожий на древний радиоприёмник. Круглый как тарелка с керамическим выдающимся носом, на который накручивалась спираль. Много домов сгорело от них. Но народ безысходно их покупал. Потому как батареи в домах так и остались прохладными, как продавцы к покупателям. А февраль только начался и Димкой двигала надежда заманить в дом тепло скорой весны.

– Сбежал или законно освободился? – спросил он Николая, не здороваясь и не отрываясь от змееподобной спирали, не желающей снова залечь в керамические канавки.

– Мне бы переночевать, – Коля сел на корточки у порога. – Отец запретил домой приходить. Опозорил я их.

– Отец твой вроде сам сидел, – Димка уморил-таки спираль, втиснул её в паз и сунул штепсель в розетку. Отремонтировал. Стало жарко и они пошли на кухню. – Водки, портвейна?

– Не…– мотнул Николай головой и закончил про отца. – Сидел он давно. Украл деньги и матери сказал, где закопал. Его быстренько посадили, а мы, пока он хлебал баланду, сало копчёное, и то не доедали. Отдавали соседям. Начало пятидесятых. Всё было по-другому. Он сел героем. Вся округа наша знала, что батя семью деньгами теми поднял. Мы ели, одевались правильно и здоровыми выросли. А я по пьяне…

– Да знаю я, – Димка выпил сто граммов портвейна. – Живи у нас покедова. Там придумаешь сам, что и как. Светка не будет против, живи.

– Да я в доме не собираюсь торчать, – Бирюков Николай обрадовался. – Спасибо. Я с утра пойду устраиваться на работу. На стройку, скорее всего. Потом в общагу ихнюю перевалюсь. Поживу у вас пару дней. Вряд ли больше.

Димка отвернулся и налил себе ещё сто. Пил долго мелкими глотками и в окно глядел на метель.