– Тебе пора идти, – прошептала эльфийка, отстраняясь. – Береги себя.

Ноа смотрел ей вслед, и все еще чувствовал сладкий вкус ее губ. Сердце бешено стучало в груди, а мысли все возвращались к этому поцелую. Парня одолевали сомнения и стыд. Не так все должно было произойти. Но что сделано, то сделано. Теперь Ноа оставалось надеяться, что у него будет шанс на еще одну попытку. И как только эта мысль зародилась в его голове, на губах сама собой появилась какая-то глупая, но счастливая улыбка.

Парень нацепил на руку оберег, который оставила Эли. Он не верил, что камень может помочь ему в бою, если тот случится, но носить на себе подарок эльфийки было приятно.

Когда Ноа вернулся, карты были укомплектованы. Он поравнялся с Махаоном, которому тоже посчастливилось попасть в этот отряд и который смерил его подозрительным взглядом, но ничего не сказал. Теперь к студентам присоединились и слуги. Они осматривали повозки снаружи: проверяли колёса, протирали окна, смазывали петли на дверях. Все работали быстро, не обращая внимания друг на друга. Из оружейной №1 вышла фрау Энгстелиг и Леон. Пока мужчина запирал дверь, фрау следовала прямо к Ноа:

– Ты едешь со мной, – объявила она тоном, не терпящим возражений.

Ноа украдкой взглянул на других студентов. Когда они об этом узнают, пересуды поползут с новой силой. Но перечить фрау Энгстелиг парень не стал, еще не хватало отправляться в поход без головы. Ноа лишь кивнул и поплелся к карту фрау.

Преподаватели не могли позволить себе такую роскошь, как отдельный карт. Но только не Энгстелиг. Эта женщина терпеть не могла находиться в окружении людей. Даже в Хэксенштадте она обычно сторонилась взрослых магов и уж тем более студентов. Ее можно было заметить только в компании Франциска, которого сейчас почему-то не было видно поблизости. Ноа подумал, что он ждет уже внутри повозки.

Но и в карте фрау Энгстелиг было пусто. Парня окружали лишь шкуры животных и роскошная мебель. Здесь было слишком чисто и свежо – как в музее. Только бумаги, беспорядочно разбросанные по столу, выбивались из этого идеального интерьера.

И как бы Ноа не старался, в голову все равно лезли мысли о том дне, когда он впервые очутился в этом карте. Он только-только потерял свою маму и совершенно ничего не знал о Виридитерре. С того времени здесь ничего не изменилось, кроме самого Ноа. Парень стал сильнее, нашел друзей, влюбился, но все также слишком мало знал о своей семье и убийце матери, кроме имени, которое отпечаталось в его памяти. В ярости парень сжал кулаки, до боли впиваясь ногтями в кожу.