В центре кабинета стоял круглый дубовый стол, который отец использовал для разных переговоров и заседаний. Когда же никого не было, он перемещался в дальний угол комнаты, где стоял второй стол. Рядом с ним располагался диван с мягкой бархатной обивкой и резным каркасом – единственный предмет роскоши во всем кабинете. Там отец читал книги и изучал донесения.

Кристиан плюхнулся на диван, закинув на него даже ноги. Отец серьезно взглянул на него из-под своих кустистых бровей. Его лицо, наполовину сокрытое под жесткой седой бородой, не выражало никаких эмоций.

– Мне донесли, что ты снова спустил кругленькую сумму на девиц и карты, – без прелюдии начал Алма Нова.

Кто же сомневался, что он сразу перейдет к делу. Алма Нова – человек старой закалки, совсем не обученный тонкой политической игре, где одним нужно улыбаться, а другим скалиться. Алма Нова – военачальник, обожженный гражданской войной и, попробовавший, словно гончар, обжечь этим пламенем своего сына, чтобы сделать из него свою копию. Вот только сын оказался бунтарем, а не послушной пешкой. Поэтому Кристиана  его слова только раззадорили.

– Шпионишь за родным сыном? – со смешком спросил он, отчего лорд-протектор освирепел.

– Мой сын не должен позорить меня перед подданными! – взревел он и яростно подскочил со стула. – Не должен разорять казну и шляться с девками, за чье внимание нужно платить!

Сейчас Алма Нова не сдерживал эмоции, говорил все как есть, ведь свидетелей не было. Кристиан же попытался изобразить самый невинный взгляд, потому что знал, что отца это еще больше взбесит.

– Ну девицы поприличнее с таким раздолбаем водиться не хотят, – он простодушно пожал плечами.

Алма Нова устало выдохнул и сел на место. Кристиан чувствовал что-то неладное, но никак не мог понять что. Затем лорд-протектор заговорил:

– Ты позоришь не только меня, но и память о своей матери. Ты слишком заигрался в свои бунтарские игры, Кристиан. Пора взрослеть.

Кристиан только громко рассмеялся, откинув голову назад, а Алма грозно хлопнул кулаком по столу, показывая, что сын должен прекратить.

– Я не могу позволить, чтобы моя страна попала в руки, – Алма смерил сына презрительным взглядом, – такого пустоголового бездельника, но обойти тебя в наследовании не могу. Нельзя чтобы после моей смерти начались междоусобицы и разрушили все то, что мы строили и завоевывали с таким трудом.

Кристиан заметно напрягся, потому что впервые не понимал, к чему клонит отец. Раньше все было предельно ясно: Кристиан плохой, самый неблагодарный сын, самая ленивая бестолочь в Мепаисе и так далее и тому подобное. Но теперь казалось, что в речи Алмы висело одно жирное «но» и все вышесказанное лишь оскорбительный и перечисляющий все достижения Кристиана пролог к тому, что он хочет сказать.