— Они забудут, — просто отвечает мне Ян. — Так или иначе эти дни станут для них обычной легендой, когда сменятся несколько поколений. Через триста, пятьсот или тысячу лет. Как это уже и было раньше.

— Сейчас есть интернет, — замечаю я, усомнившись. — Останутся фотографии и видеозаписи.

Ян только пожимает плечами.

— Возможно, спишут на качественный монтаж. Люди, видевшие всё своими глазами рано или поздно умрут, а потомки — забудут что это было правдой. Мы не планируем снова обнаруживать себя, мы исчезнем, а волколаки не смогут обратиться. Поэтому недолгий отрезок времени, когда по небу летали настоящие цмоки и сражались с оборотнями, сотрётся из подлинной истории, вместе с памятью людей, которые носят о нём воспоминания.

Звучало несколько правдоподобно. Эту войну сверхъестественных существ так же впишут в легенды, как и прошлую, и люди снова будут считать произошедшее — мифом.

— Пойдём, — сказал мне Ян, меняя тему, и сдвинувшись с места, увлекая меня за собой рукой, которой держал. — Устала?

— Неописуемо, — не стала врать я.

— Ладно, — произнёс он, — пока всё не закончилось, и мы как будто бы всё ещё выполняем долг по спасению твоего мира, можно и прокатить тебя ещё разок.

Появляются знакомые лазурные клубы тумана, приятного, мягкого и обволакивающего, начинают сверкать синие молнии, и меня отрывает от песка — я недолго кружусь в невесомости, ощущая лёгкость. Затем оказываюсь на твёрдой поверхности — на спине кобальтового цмока. Он взлетает, и мы вздымаемся ввысь. Летим навстречу солнцу, меня обдувает прохладный ветер, но мне тепло — дракон подо мной горячий, внутри него — сверхъестественный огонь. Закрыв глаза, я прислоняюсь головой к большому шипу на хребте и вообще ни о чём не думаю, даже о том, куда мы направляемся.

Когда приземляемся — то оказываемся рядом с домом Яна в Новой Жизни. Он привёл меня к себе домой. С этим местом связано немало моих детских и юношеских воспоминаний. Чувство покоя окутывает меня. Хорошо, что он решил привести меня именно сюда. И только в последний момент, когда я оказываюсь на крыльце, то вдруг вздрагиваю, вспоминая о Кинли. Он ведь остался на ферме, возможно, летает где-то в лесу, один. И не важно, что он в одиночку летал по нави и даже как-то выжил там. Я не могла оставить его, потому что и так слишком надолго его бросила, пусть и желала, чтобы он улетел подальше, от волков. Его нужно было найти немедленно. Сколько бы времени это не заняло, ведь мы не знали, где он, вернулся ли он к дому или бороздит лес. В порядке ли он вообще. Говорю об этом Яну, но он отказывается переправлять меня на Драконий камень. Говорит, что пойдёт за ним сам, как только наберёт для меня ванную. Я не вижу своего отражения сейчас, но из глубин памяти вырываются отрывки того, как я копала яму под собственным крыльцом, как искала в гробу лунный камень, как почти что качала на своих руках мертвеца. Не даром Ян пытался умыть меня тогда у озере. Он прав, я должна позаботиться о себе. А он может позаботиться о Кинли, хоть и не любит его. Но Ян сделает это для меня, и я ему верю.