Вручил трубку генералу и прохрипел:

– Как быстрее всего добраться отсюда до «Мерцающего»?

– Если взять мою машину, – ответил старик, поднес трубку к уху и побледнел, – то часа за три можно доехать.

– Долго… – простонал Тимур и ладонью растер невидимое пятно дурного предчувствия по груди. Огляделся…

– Ну или можно за десять минут доехать до ближайшей арки и прыжками… – еще не понимая, что происходит, и переводя взгляд со старинного друга на молодого дракона, предложил дед Артур.

– Рисково, – Кострин тряхнул головой и решительно шагнул к лестнице. – Александр Владимирович, Артур Викторович, мы с вами позже договорим, а сейчас я вынужден… Прошу прощения. У вас тут есть поблизости, может быть, футбольное поле?

– Выгон для лошадей на южной стороне дома.

– Подойдет, – кивнул Тимур. – Телефон оставляю вам. При обороте он все равно ни к чему.

И побежал по лестнице вниз, перепрыгивая сразу через несколько ступенек. Хлопнули за спиной двери. Испуганный женский голос тихим вскриком летит в спину, но Кострин уже ничего не видит, воспринимая окружающую действительность сквозь призму зрения дракона. Несколько стремительных шагов. Оглянуться назад, убедиться, что никого нет рядом, что не пострадают ни люди, ни строения – и плевать на штраф. Штраф он заплатит без сожаления, главное – успеть вовремя.

Иначе и жить незачем.

Он не может потерять ее во второй раз.

Дракон расправил крылья, проглотил рвущееся наружу пламя, чтобы не повредить ненароком никого и, неуклюже разогнавшись на маленьком лужке, взвился в небо. Там, где машине – даже если она с хорошим мотором и мигалками – нужно три часа, один молодой и злой дракон справится минут за тридцать. За двадцать, если не обращать внимание на боль в мышцах…

Не знаю, сколько времени я провела без сознания, но первым, что увидела, когда очнулась, были кирпичные потолочные своды. Перед глазами все плыло, как если бы я здорово перебрала. В народе это прекрасное состояние называли «вертолет», но я-то пила только чай!

Тогда какого дьявола так болит голова? И тут я вспомнила стук шагов и обжигающую боль в спине. И то, как сознание помутилось, накрывая меня обмороком… Не понимала я лишь одного: где я? И как здесь оказалась? И почему не могу пошевелить ни рукой, ни ногой?

Слева от меня послышался какой-то шорох, а вслед за ним жалобный всхлип. Я оглянулась на звук и закричала, увидев Матеуша, лежавшего на полу с окровавленной головой. Рядом с ним сидела Мотька. Всклокоченная, грязная, с разбитым лицом и в порванной блузке. Ее-то всхлип и привлек мое внимание.