Скосив вспыхнувший шкодливыми искрами глаз, Том снова прижал губами сосок, щекотно лизнул кончиком языка и тут же прикусил.
— Вот так нужно?
— Да, так…
Рухнув на подушку, Теодора закинула руки за голову, позволяя Тому исследовать свое тело, как неизведанную терра инкогнита. Том гладил ее, едва касаясь руками, и тут же сжимал, хрипло и жарко выдыхая в ухо, целовал то нежно, то страстно, оставляя на коже красные пятна. Наконец, отважившись, он коснулся рукой лобка, очертил пальцами круг и скользнул вниз. Застонав, Тео развела ноги, вскидывая бедра навстречу движению. От бережных, мягких, как бархат, прикосновений, внутри разгорался голодный огонь, который требовал большего, большего, большего! Поймав Том за руку, Тео положила ее правильно, надавила, задавая направление и ритм.
— Вот так?
— Да, так…
Разметавшись на скомканном покрывале, Тео плавилась и текла от поцелуев и мерных, настойчивых движений рукой. Том, приоткрыв рот, шумно, влажно дышал, жадно вглядываясь в ее лицо, улавливая малейшие оттенки наслаждения.
— Вот так?
— Да. Так…
Том уже был готов ко второму раунду, его горячий бархатистый член вздымался, влажно поблескивая розовой головкой. И Тео тоже была готова. Полностью готова. Даже если это тело принадлежало девственнице, Тео просто не могла больше терпеть. Толкнув Том на подушку, она перекатилась сверху и оседлала его бедра.
— Что ты делаешь? — Том посмотрел снизу вверх пьяным расфокусированным взглядом. — Как мне…
— Просто лежи, — качнув бедрами, Тео скользнула влажной промежностью по его члену, и Том глухо вскрикнул, впившись пальцами ей в ягодицы. — Тебе нравится?
— Да. Тео, милая, я… я… — застонав, он вскинул бедра, приподнимая Теодору над кроватью. Возбужденной плотью она чувствовала, как вздрагивает напряженный член. — Я больше не могу. Тео, ради пречистого огня…
— Сейчас. Погоди, я сейчас. Только не двигайся.
Склонившись к застывшему Тому, Тео поцеловала его, нашаривая рукой твердый горячий ствол, направила его в себя и осторожно двинулась назад. Она чувствовала, как член погружается, заполняя голодную пустоту внутри, он давит и распирает, и от этого давления перешибает дыхание. Застонав, Тео уперлась ладонями Тому в грудь, качнулась, смакуя призрачную, тупую боль — и насадилась до упора.
— Все-таки не девственница.
— Что?
— Эта девочка уже с кем-то повеселилась. Я не девственница.
— А. Понял, — сухо сглотнул Том. Глаза у него были стеклянные и бессмысленные, как у китайской игрушки. — Ты не девственница. И что?
— И ничего. Можно не осторожничать, — приподнявшись, Тео снова опустилась на член, крутнула бедрами, прислушиваясь к темному, сладкому давлению внутри. — О-о-ох… Теперь можешь двигаться.