Она прислонилась ко мне лбом.

– Kalkohav, почему? Зачем ты… зачем?

– Потому что Дов сказал нашей дочери, что убийство Тройки не повредит ее крыльям.

– Дов? – охнула ama.

В то же время Мира прорычала:

– Я чувствовала. Знала, что ишим замышляет недоброе. Так и знала.

Карие глаза Евы сузились.

– Дов, тот подонок, с которым трахается моя мать?

Ого. Ого. Ого.

– Дов связан с Клэр?

Ева усмехнулась, покачав головой так сильно, что ее черные волосы разметались веером вокруг овального лица.

– Я. Его. Убью. Этот чертов… – И затем она прорычала кучу ангельских слов. Она ненавидела Дова за то, что он встал между ее родителями, или за то, что сотворил с нами?

Мама тревожно замолчала, но в ее глазах плясала ярость.

– В чем дело? – Мой взгляд метался между родителями.

Ответом служило молчание. Очень много молчания. Даже Ева перестала рычать все слова, которые знала на ангельском. Когда она вздохнула, я поняла, что четверо вознесенных обдумывали что-то, во что я не посвящена.

– Кто-нибудь может, пожалуйста, объяснить мне, что происходит? – Я повела ноющими плечами, отчего по спине пробежал такой огонь, что атриум треснул. Я заморгала от головокружения. При всем желании лечь и проспать целый день стремление понять, что, во имя Абаддона, происходит, было более настойчивым. – Пожалуйста?

У отца зазвонил телефон.