— Ты думаешь, она вспомнила? — спросила Джерихо, потирая руки, в её потускневших от усталости глазах впервые за долгое время появилось возбуждение.

Каллиас был слишком пьян, чтобы заметить многое за последние несколько дней, но Джерихо выглядела ужасно; если бы не тот факт, что она была такой же здоровой, как всегда, её щеки всё ещё были полны румянца, а конечности сильны, он бы забеспокоился, что она больна. Что-то в её глазах просто выглядело… неправильно. Может быть, одержимо.

С другой стороны, в последнее время все они выглядели одинаково, благодаря ходячим мертвецам. Так что, возможно, он был несправедлив.

— Может быть, — прохрипел он.

— Нет смысла прятаться здесь, — сказал Финн. — Мы никогда не узнаем, пока она нам не скажет.

На этот раз он был прав. Поэтому они все протиснулись внутрь, совершенно не зная, чего ожидать.

Солейл сидела во главе стола, скрестив ноги на сиденье, её юбка была подоткнута вокруг лодыжек, спина прямая, а подбородок вздёрнут под вызывающим углом. Она одарила их нехарактерно серьёзным взглядом, указывая на стол.

— Сядьте, нам нужно поговорить. Только нам вчетвером.

Каллиас обменялся взглядами с Джерихо и Финном, но медленно сел, его ладони уже покрылись потом в сгибах. Что бы это ни было, они не были готовы к этому. Он знал об этом.

Солейл сложила руки на столе и глубоко вздохнула.

— Прошлой ночью я угрожала папе, — объявила она так небрежно, как если бы кто-то объявил, что в тот день было облачно или что они купили новые туфли.

Глаза Финн расширились, и Джерихо рывком поднялась на ноги.

— Что ты сделала?..

— Расслабься, — Солейл жестом велела ей сесть обратно, и, к его удивлению, Джерихо так и сделала. — Очевидно, я не довела дело до конца. Думаешь, я привела вас сюда, чтобы объявить, что убила короля?

— Это очень похоже на то, что ты бы сделала, — сказал Финн.

— Справедливо. Но я этого не сделала, так что помолчи минутку.

Она сделала ещё один глубокий вдох и опёрлась руками о стол. Она смотрела на своё место так долго, что Каллиас проследил за её взглядом, задаваясь вопросом, написала ли она заметки на своей салфетке или что-то в этом роде. Ему приходилось делать это раньше.

— Вы все знаете святость клятвы. Вы поклялись друг другу, когда я умерла: мы — прежде всего. Но я… я не была частью этой клятвы. И я не должна была ожидать, что вы будете вести себя так, как я.

Сердце Каллиаса пропустило удар. Взгляд Солейл метнулся вверх, охватывая каждого из них, останавливаясь на Финне, который отвёл взгляд.

— Но я дала свои собственные клятвы, — сказала она, — парню в вашей темнице. Поклялась быть с ним, защищать его, разделить его последний вздох как свой собственный. И я не смогу сдержать их без вашей помощи.