— Отец?

— Отец, — Вешников вздохнул. — Чокнутый домовик при погонах, которого переклинило по полной. Якобы он видел слишком много криминальных сводок, где фигурировали ярилы. Они часто становятся жертвами насилия или, наоборот, нарушают закон из-за того, что рано привыкают, что им все сходит с рук. Вот папаша и впал в самодурство. Запретил балет, университет, отношения, вообще все. Лиза оказалась пленницей в собственном доме — и все ради ее безопасности, как заверял отец. Мать беспомощно смотрела на происходящее — то ли соучастник, а то ли и сама жертва.

— Да уж, — поежившись, Люся налила себе еще кофе, — классика жанра. У полицейских вообще профдеформация часто выражается в контроле, выходящем за границы здравого смысла. А тут еще и домовик, и, видимо, мудак сам по себе. А Лиза, выросшая под таким давлением, быстро потеряла тягу к сопротивлению. Покорность жертвы, которая еще больше провоцирует агрессора. Бедняжка. Где она сейчас, вы знаете?

— На кладбище, — ответил Вешников бесцветно. — Через год она покончила с собой. Поговаривали, что стала навью, но я не знаю наверняка.

— Целый день слушаю о самоубийцах, — пожаловалась Люся, — прям напасть какая-то! Вот и поговорили о романтической эротике… Вы пытались ей помочь?

— Нет, — Вешников посмотрел прямо на Люсю. — В то время я был уверен, что каждый сам выбирает, как ему жить. Лиза ни о чем не просила, а я ничего ей не предложил. Просто сказал что-то в том духе, что хреново так жить. Для чего она рассказала все это мне? Чего ждала от этого признания? Что я пойду войной против ее отца? Украду ее? Я был обыкновенным студентом, а ее отец — начальником видовой полиции. Какие были шансы?

— Кем? — переспросила Люся резко.

— Что? — Вешников нахмурился. — Эта история не для печати, я ведь выключил диктофон!

— Ну разумеется, нет, — тут она так разозлилась, как не должна была злиться.

Нет, Вешников не был героическим парнем, но ведь он имел на это право. Не каждый рожден для подвигов. Просто… просто он выбрал самый легкий путь, как и поступают нормальные люди.

Они не вмешиваются в чужие дела.

Они ждут, пока их попросят о помощи, и не навязывают ее без разрешения.

Ведь это правильно и экологично, и этому учат на различных курсах по развитию личности.

А верить в какие-то идеалы в твоем возрасте — это так наивно, Люся.

Ты каждый день видишь, как несовершенно человечество.

Давно перестала очаровываться и разочаровываться.

— Значит, Дмитрий Юрьевич Лихов, — проговорила она как можно спокойнее. — Простите мою бурную реакцию, просто мы долго работали вместе. У него в кабинете росло дерево. Дерево!