И если уж выбирать — то пусть лучше сейчас Коля, чем на рассвете по протоколу.

Ветров не должен подписывать постановление на ее казнь.

— Ладно, — хрипло сказала Люся. — Я сотрудничаю. Я не сопротивляюсь.

Очень медленно, не желая его провоцировать, она подняла руку и коснулась пальцами осины.

Они застыли, глядя в упор друг на друга.

Это было просто дерево.

Оно не ранило до ожогов, как всегда ранило нежить.

От облегчения у Люси задрожали ноги, губы, все вокруг стало нечетким, мир расплылся от слез.

И тут в дверь позвонили.

Коля дернулся от неожиданности, острый кончик древка распорол кожу, от боли и злости Люся взвыла, уже не контролируя себя, подалась вперед, на древко, чтобы со всей дури врезать идиоту по яйцам.

Коля покорно сложился пополам, деревяшка покатилась по полу, и Люся зажала рану на шее обеими руками, с ужасом ощущая теплую кровь. Щелкнул ключ в замке, и сварливый охранник-кимор влетел внутрь:

— Что здесь… мать твою!

Дальше он все делал очень быстро: заехал смазанным движением не успевшему выпрямиться Коле, кинул Люсе шарф, чтобы она прижала его к ране, позвонил по телефону:

— Начальник, у нас ситуация.

— Да блин, будешь ты жить, царапина просто! Подожди, перекисью залью. Ну кровит, ну шея же, это же не голова! Голова — это кость. И черт меня дернул остаться сегодня на дежурство, не моя ведь смена! Вторые сутки за тобой, стрекозой, хожу! Ну бабки нужны, да ну нафиг такую работу, пойду охранником в супермаркет.

Кимор бухтел и бухтел, и у Люси кружилась голова.

— Как тебя зовут? — зачем-то спросила она.

— Да какая разница! Ну, Стас, допустим, тебе-то что.

Он прилепил пластырь к ее ране, отошел на шаг, любуясь результатом, сам себе одобрительно кивнул: