— Вы имеете в виду жреца Велеса? — спросила она, опустив голову, чтобы ее не выдали глаза.

— А кого же еще?! — усмехнулся Иннокентий Павлович. — Он ответил на мое предложение?

— Пока нет, — сказала Карина.

— У него превратилось в пепел любимое детище, а он отмалчивается? — с нарочитым удивлением произнес Иннокентий Павлович. — Что еще должно произойти, чтобы он заговорил? Сгореть Усадьба волхва?

— Это ни к чему, — сухо сказала Карина. — Я еще раз поговорю с ним завтра и попробую убедить.

— Да уж сделай милость, — хмыкнул Иннокентий Павлович. — Если тебе дорога твоя сестра.

— А при чем здесь моя сестра? — Карина подняла голову, и ее глаза гневно вспыхнули.

Иннокентий Павлович впервые видел ее такой. Он удивился и пошел на попятный.

— Так, к слову пришлось, — сказал он неопределенно. — Вспомнил, что этот жрец твой родственник по сестре.

Но он не стал развивать эту тему, а обратился к главному инженеру, который все это время сидел молча.

— Как считаешь, Михаил Львович, к будущему лету осилим наш проект?

— Если начнем не позже августа, — ответил тот.

— Ты спал, что ли, все это время? — закричал Иннокентий Павлович, обрушивая на него всю злость, которая предназначалась Карине. — Для кого говорилось, что завтра мост должен быть построен? А уже послезавтра рабочие начнут прокладывать дорогу к Зачатьевскому озеру, вырубать просеку. К августу уже будет заложен фундамент санаторно-курортного комплекса. И только попробуйте мне не успеть!

Главный инженер молча слушал, боясь проронить слово. Он только кивал, как китайский болванчик, то ли соглашаясь, то ли каясь. Видя такую явную покорность, Иннокентий Павлович смягчился.

— Все свободны, — сказал он. — С утра за дело. К вечеру жду отчеты по проделанной работе.

Трейлер опустел. Но Иннокентий Павлович недолго оставался в одиночестве. Не успел он налить себе рюмку коньяка, как дверь распахнулась и вошла Ирина. Она была навеселе и даже не подумала извиниться за внезапное вторжение. Иннокентий Павлович нахмурился.

— О, коньяк! — воскликнула Ирина, увидев бутылку в его руках. — Налей и мне, любимый!

— А тебе не достаточно? — недовольно спросил Иннокентий Павлович. — И без того уже почти на ногах не стоишь.

— А что мне делать трезвой, помирать от скуки? — зло спросила женщина. — Ты меня даже видеть не хочешь, а других мужчин и ресторанов здесь нет. Одно слово — Кулички!

— Не болтай ерунды, — сухо сказал Иннокентий Павлович, доставая еще одну рюмку и плеская в нее коньяка из бутылки. — И вообще, ты сильно изменилась. Ты случайно не беременна?