– Как Элион? – хрипло повторил Кай.

Я не понял, пристально рассматривая сына Гипноса. Кай не шутил. Он выжидающе смотрел на меня. Внезапное осознание напомнило ледяную волну, собственное дыхание показалось мне болезненно холодным, обжигающим горло. Не думал, что когда-либо испытаю столь сильное сочувствие к Каю.

Он не знает. Вероятно, Эль был ещё жив, когда он его видел, но мне точно известно, что он мёртв. Его тело оставили там среди убитых даориев, а потом передали Палагеде.

Я содрогнулся, стараясь не представлять себя на месте Кая. Пытался помнить о том, как он убил Лисандра, о его жестокости и дерьмовом характере, но никак не мог закрыть глаза на то, что нападающей стороной были мы. Они защищались.

– Не знаю, – выдавил я.

Его брови вопросительно изогнулись. Это не тот ответ, который Кай хотел услышать, но он казался лучше правды. Может, он даже не узнает. Вряд ли отец планирует долго сохранять ему жизнь. Вероятно, прикончит сразу, на той же поляне, как только Кассия подойдёт достаточно близко.

Кай отвернулся, дав понять, что разговор окончен. И эта реакция была хуже, чем если бы он набросился на прутья, надеясь удавить меня за произошедшее. Кай заслуживает смерти за то, что сделал с Лисандром, но не такой. Не ослабленным, затравленным зверем в цепях. Я бы предпочёл убить его сам, честно и один на один. Но происходящее сейчас абсолютно неправильно. Не такими я видел царей и их власть.

* * *

Очень странное чувство, когда стоишь ровно на той же поляне, которую видел в прорицании. Ощущение чего-то неотвратимого и до ужаса неправильного. Будто разыгрывается театральное, заранее отрепетированное представление, несовместимое с действительностью. Как сивиллы живут с этим?

Прошлые картинки напоминали лихорадочный набор образов, но увиденное в последний раз казалось настоящим моментом, который теперь мне предстоит пережить в реальности.

Я больше не использовал костыль, но тело оставалось каким-то чужим и сложно управляемым. Улучшения были значительными, однако ноги не всегда слушались так, как надо, и я продолжал хромать. Целители заверили, что это временные последствия, но я ещё не успел начать беспокоиться об этом. Позади стояла Лекса в окружении трёх сивилл, напряжённо вглядываясь в холм впереди. В нескольких метрах правее отец переговаривался с Баалом. Царь Огня со своими стратегами стал единственным, кто присоединился к нам. Остальные решили воздержаться от вида расправы над «девчонкой». Позади выстроилось около трёх сотен вооружённых гоплитов наших Кланов. Я старался не оборачиваться, чувствуя отвращение к подобной демонстрации силы, скорее говорящей о страхе. Если цари думают, что это показывает мощь и превосходство, то они ошибаются.