– Ну что, зайка? Справились?

– Мама, – Анна решила ковать железо, пока горячо. – А папа точно…

– Разведется? – Мария дождалась кивка от дочери и вздохнула. Да, видела она то же самое в своем мире. Видела… ненавидела!

Так же смотрели на нее и родные дети, когда она за шкирку выкинула супруга из своей жизни. Понятно, детям-то хочется и маму рядом, и папу, только вот… Нельзя прощать предательство. И терпеть его нельзя рядом с собой, потому что однажды ты, такая сильная сейчас, упадешь на колени. И понадобится тебе чья-то рука, чтобы опереться, чтобы встать, а вместо этого тебя ударят в спину. Жестоко. По-подлому, когда ты не будешь этого ждать.

Предавший один раз – предаст каждый раз. И ты просто не поднимешься, и утянешь за собой тех, кого любишь, кто может рассчитывать только на тебя.

Сейчас Мария показала зубы, которых не было у ее предшественницы, и Иоанн заинтересовался. Но ту Марию он тоже травил, и давил, и во многом довел до смерти… предлагаете его пожалеть?

Не надо.

Он не пожалеет. Особенно когда появится очередная Диана – Лиана – Марианна…

– Маленькая, я не стану тебе врать. Скорее всего, мы разведемся. Сейчас нас сплотила внешняя опасность, но стоит ее убрать, и папа опять помчится за Дианочкиными сись… красотами. А я его за это не прощу.

– Потому что у тебя такого нет? – Анна показала на корсаж Марии, который по объемам и правда был скромнее Дианочкиного. Намного скромнее.

Мария фыркнула.

Было же у нее! И побольше, чем у Дианы! И относилась она к этому спокойно, и сейчас ей нравится то, что есть.

– Зайка, главное не тут, – Мария показала, где именно, – а то, что внутри. Можно выщипать волосы и шесть раз перекраситься, набить корсаж ватой или наоборот, расплющить все имеющееся, люди придумали много хитростей. Но любить должны тебя, а не оболочку, иначе это как жениться на свадебном платье, а невесту по дороге потерять.

Анна захихикала, представляя себе такую картину.

– А как же! Я не говорю, что не надо за собой ухаживать, или надо распуститься, сидеть на попе, лопать пирожки, мрачно приговаривая: меня полюбят за мою душу, или вот быть, как эрра Розабелла. Понимаешь? Так ведь и волосы можно не мыть, и блохи заведутся, и вши…

– Да.

– Платье должно быть чистым и ухоженным. Но главное это все равно – ты. У Дианочки нет ничего, кроме платья, а твой папа именно на него клюнул. Настолько, что я ему стала неинтересна как человек. Он меня променял на картинку, на пустоту, и этого я не прощу.

– А Предотец приказал прощать.

Мария состроила серьезную гримаску.