Она громко визжит и машет на меня руками. Это очень смешно и даже удивительно, слова-то простые. Десять букв, три слова, два пробела. А сколько эмоций!

– Эй, А-а-а-ася, тише! Смотри на меня. Хочу в глаза твои бесстыжие посмотреть. Ну не смейся, эй! Я тебя люблю, – говорю тише.

Возникает желание повторить это еще раз двести: разными способами, с разной интонацией, в разное время. Потрясающий эффект всего-то от десяти букв, трех слов и двух пробелов.

– Я люблю тебя. – В другом порядке слова вроде такие же, но немного другой тон, и у Аси новый приступ.

– Люблю тебя, – говорю, и она виснет у меня на шее, целует в плечо и выше, за ухом, ерошит волосы, обнимает ногами за талию так крепко, что сильно колотит пятками где-то у копчика.

– Костров… – Она опять шепчет мне на ухо, но договорить не успевает, так как в дверь звонят.

В четыре утра. Даже не в домофон. В дверь.

Ася тут же замирает и начинает дрожать, ее глаза прикованы к выходу из спальни. В них отражаются огни лиловой подсветки из ванной, которую мы так и не выключили.

– Кто это? – испуганно спрашивает она.

– Я посмотрю.

И конечно, Ася вскакивает с постели вместе со мной.

Мы быстро надеваем первое, что попадается под руку. Она – ту майку, что я ей давал в первую ночь. Бежит к двери и, привстав на цыпочки, смотрит в глазок.

– Соня?

– Открывай уже, Джульетта, – звучит за дверью недовольный голос Колчиной.

Глава 36

Глава 36

Соня стоит на пороге усталая и злая, сверлит нас взглядом и оценивающе разглядывает Кострова.

– Мамочки! Да вы тут, никак, кувыркаетесь? Какой сюрприз, а я и не знала, что так бывает! – тянет она. – Собирайся.

– Куда? – Я отступаю в глубь квартиры, но Соня заходит следом. Бесцеремонно вваливается в коридор и морщит нос.