Кострову идти до меня ровно четыре минуты и тридцать секунд. Он ни разу не оставался в моей квартире на ночь, и это что-то новенькое. Я волнуюсь, как в первый раз, теряю счет времени и, когда слышу открывающуюся дверь, еще стою с мочалкой в руках, активно натирая уже раскрасневшуюся кожу.

– Ау! – Голос Тимура заставляет все внутри ликовать.

– Ау! – кричу ему в ответ, услышав, как щелкают замки.-

– Бу! – Он заглядывает в ванную и бормочет, что надо заменить тусклые лампочки. – Я к тебе не пойду, можешь даже не соблазнять, – бурчит Костров за шторкой, а потом холодные – с улицы – пальцы касаются горячей кожи на моей талии.

Костров вытаскивает меня из ванны. Я визжу и брыкаюсь. Заливаю все водой, стекающей с волос, и роняю пену на его футболку.

– Ты чего? – хохочу я, пока он тянет меня в холодную квартиру, целуя мокрую кожу на шее и груди.

– Соскучился жуть, ты представляешь? – Он разворачивает меня к себе лицом, заставляет обхватить ногами его талию и уткнуться носом в плечо. – Слушай, весь день тут думал…

– Костров!

– …ты меня прям не отпускаешь. Это законно?

– Костро-ов…

– Я вообще нормально работать перестал.

– Я тебя люблю, Костров…

– А еще сегодня Димас говорил что-то…

– Костров! Слышишь?

– …а я сижу, его не слушаю, весь в своих мыслях…

– Костров, я тебя люблю!

– …это так странно, меня ничто не могло отвлечь, и я…

– Костров!

– Да помолчи ты! – тихо обрывает он и начинает с остервенением меня целовать.

Его сердце под моей рукой лихорадочно колотится, будто сейчас остановится и больше не заведется. Руки нещадно шарят по моему телу.