Несомненно, это был переулок таверн, о котором мимоходом упоминала во время экскурсии Мелихор и который она охарактеризовала как район, который «посещают только пьянчужки и бездельники». В Столице на столь укромное и богатое заведениями место быстро нашлась бы минимум сотня желающих, однако вокруг не было ни души – драконы предпочитали проводить ночи в кругу семьи, а не где попало.
Я бывала в тавернах всего дважды – и дважды это заканчивалось встречей с врагами, от которых приходилось бежать. Вряд ли с подобным везением стоило посещать таверну в третий раз, поэтому я просто села на крыльцо одной из самых шумных хижин. Грохот и песнопения пьяного барда за её дверью успокаивали, напоминая мне о доме. Ноги ныли, стоптанные за целый день бесцельных гуляний, и к чувству потерянности, засевшему в груди после слов Борея, прибавилось чувство разочарования от своей бесполезности. Сколько мест в Сердце обошла, со сколькими прохожими заговорила, а никаких новых знаний о Молочном Море так и не получила! Все, с кем я пыталась завести разговор о том дне, скитаясь от улицы к улице, шарахались от меня и убегали, будто я сама несла болезнь. Пусть у драконов в распоряжении и было всё время мира, но оно не могло вылечить их сердца, как лечило человеческие.
Всю жизнь мне прислуживали, угождали, кланялись… и лгали. Я давно смирилась с тем, что быть принцессой – это значит быть преданной по меньшей мере тысячу раз за свою жизнь. Но тем не менее я позволила себе верить, что вокруг меня есть те, кто заслуживает беспрекословного доверия. И Солярис был одним из них – скрытным, но верным. Я никогда не корила его за нежелание открывать мне душу – в конце концов, все имеют право на тайны, – и чувство недосказанности ничуть не тяготило меня. Пока оно не стало усиливаться день ото дня… И пока не оказалось вовсе не забавной чертой нашей дружбы, с которой просто нужно смириться, а притворством.