Отряхнувшись и отойдя подальше от расшатавшегося крыльца таверны, я принялась терпеливо ждать окончания драки, которое уже близилось. Недаром среди хускарлов ходит поговорка «Или длинный меч, или длинный язык»: в бою Дайре оказался вовсе не так хорош, как в плетении интриг. Он смог подняться после первого удара, но не после второго, когда Кочевник, порвав штанину, с размаху поддал ему ногой. На фоне этого мой одинокий клинок выглядел жалко, и я убрала его обратно в наруч, не услышав за треском ломающегося дерева и лязгом металла, как к нам подошли.

– Ух ты, до чего же оживлённая сегодня ночь!

Как и сказала Мелихор, драконы редко появлялись в местах, похожих на это, – разве что молодняк, не обременённый семьёй и привязанностями. Именно поэтому я, обернувшись, ожидала увидеть кого угодно, но только не Старшего. То был Сенджу – уже не в праздничном наряде из эмали, а в обычной хлопковой рубашке, пусть и такой же красной. Из-под её ворота выглядывали островки острой приподнятой чешуи, похожей на разноцветную перламутровую кольчугу, а на загибающихся к затылку рогах позвякивали те же серебряные кольца.

Сенджу не выглядел злым или рассерженным – наоборот, он улыбался шкодливо и задорно, как улыбаются беспечные мальчишки. Но было что-то такое в этом выражении его кукольного, почти детского лица, что заставляло мурашки бежать по телу. Словно он, несмотря на обманчивую безобидность, таил в себе угрозу – может, не смертельную, но точно малоприятную. Неудивительно, что Дайре тут же спихнул Кочевника с себя и, вытирая разбитое лицо, склонил голову. На искуроченное крыльцо закапала тёмно-бордовая кровь, стекая по чёрному кожаному облачению.

– Коронованный Солью, Предвестник Зари и Сказитель, Старший Сенджу, – поприветствовал его Дайре, и тот благоговейный тон, которым он произносил все его имена и титулы, напомнил мне о Солярисе. – Я прошу прощения. Этот дикарь…

– Ничего, я всё понимаю. – Сенджу не прекращал улыбаться, и именно от этого мне почему-то стало не по себе. – Мы пустили тебя в Сердце с единственным условием не проливать в его чертогах ничьей крови. Зачем соблюдать столь мелочное правило? Нужно всегда поступать так, как считаешь нужным, отринув законы гостеприимства и просьбы тех, кому ты обязан жизнью.

Дайре резко вздёрнул голову и махнул на меня рукой.

– Но это же…

– Ничьей крови, Дайре.

Дайре так и застыл с протянутой рукой, пока Кочевник, всё ещё пошатываясь, не толкнул его плечом, проходя мимо. Тогда Дайре снова посмотрел себе под ноги и покачал головой, будто по-прежнему не понимая услышанного или не желая мириться с ним. Кажется, он и сам был всё ещё пьян, а может, просто раздавлен тем, что превратился из ярла в беженца.