Когда Солярис, подняв нас обоих к шпилю, подошёл к нему со спины, Сенджу даже не обернулся. Не обернулся он и пока слушал его рассказ, продолжая покачивать головой в такт мелодичным молебнам.

– Интересно, – промычал Сенджу, когда пение стихло, как и наша с Солом история, которую тот изложил в самых красочных и мелких деталях. Я нервничала, переступая с ноги на ногу позади. Всего несколько часов назад я сама взвешивала каждое слово, а теперь Сол выкладывал всё напропалую. Как же было стыдно за свою ложь и скрытность теперь. – Честно сказать, я и так это знал. За шесть тысяч лет теряешь не только любознательность, но и всякую наивность. Хотя вот теорию, что кто-то из сородичей может быть повинен в Молочном Море, я слышу впервые… Теперь понятно, почему вы предпочли хранить свои планы в секрете. Несмотря на то что само предположение о предателе среди нашего рода звучит оскорбительно и абсурдно, это объяснило бы некоторые несостыковки в событиях, которые я до сих пор не могу разгадать. Например, никто так и не сумел выяснить, как именно умер принц Оберон и почему люди нанесли удар именно по нашим детёнышам. Слабо верится, что дело в одной лишь жестокости. – Сенджу задумчиво стучал когтистым пальцем по своему круглому подбородку, продолжая качать босыми ногами над пропастью. С крыши открывался потрясающий вид на Сердце – город будто лежал у тебя на ладони. Из-за этого сложно было понять, Сенджу правда так долго размышляет над услышанным или просто любуется видом. – Большинство драконов не покидают остров и не следят за тем, что происходит в человеческом мире. Но я слежу. И я наслышан о Красном тумане, наводящем ужас на девять туатов, и даже допускаю мысль, что после Круга он может прийти и в Сердце. В таком случае помочь вам в моих интересах. Правда, я не смогу оказать вам эту помощь лично – сородичи не простят Старшему, если он начнёт проявлять интерес к Молочному Мору так, будто в этом повинен кто-то, кроме людей, – но зато я могу заставить помогать вам других.

Сенджу поднялся с края крыши, отряхивая хлопковые штаны. Затем, стянув с худого плеча рубашку, он дотянулся рукой до собственной лопатки и что-то поддел на ней когтем, отковыривая с неприятным хрустом. Даже Сол поморщился, но не Сенджу. Он так же молча надел рубашку обратно и, прикрыв рукавом каменеющее запястье, протянул нам на раскрытой ладони блестящий кусочек своей чешуи.

– Покажите это любому сородичу, и он не посмеет отказать вам ни в одной просьбе, какой бы она ни была, – сказал Сенджу. Он улыбался, пока красная ткань его рубашки пропитывалась кровью.