– Солярис, что-то не так?

– Уходим, – сказал он коротко и дернул меня за рукав так резко, что я перевернула миску с остатками риса на землю. Другие посетители лениво повернулись на шум.

– Эй, постойте! Куда мы опять несемся? – Кочевник разочарованно застонал, будто не успел к этому моменту выпить почти целую бочку вина в одного. При этом язык его даже не заплетался, а руки крепко держали тарелку, которую он жадно вылизывал, не наевшись. – Я еще даже не подрался ни с кем! Шлялись по этому вашему рынку только, а ты все причитал, того не бей, этого не бей…

– Солярис! – Я сжала его руку, заставляя замедлить шаг: уже спустя минуту мы неслись по базару, забыв на столе мешок со всем купленным, и я спотыкалась, едва поспевая. – Что происходит?! Куда мы?

Он не ответил, да это было уже и не нужно. Раздался бой городских колоколов, и та самая молочная башня, от которой мы стремительно удалялись, посыпалась на куски, разрушенная снарядом катапульт.

Смолкла музыка и песни, мелодия уда увязла в криках людей и детском плаче. Уличные повара и подавальщики бросились врассыпную, торговцы принялись судорожно сметать со своих прилавков все ценное, и мимо промчался отряд хирда с щитами и копьями наперевес. Мы трое едва не потеряли друг друга в закипевшей вокруг суматохе, но Кочевник схватил меня за шкирку и выволок из столпотворения, когда я уже начала задыхаться и падать, задавленная обезумевшим потоком людей. Руки судорожно прижимали к груди сумку с золотыми масками, а сверху сыпались молочно-белые камни, и несколько человек раздавило у меня на глазах. Трехлетний малыш истошно плакал, ковыряя пальчиками обломки, из-под которых торчала неподвижная женская рука. Брызги крови и песок осели на новой одежде и кремовом платке, в который я уткнулась носом, сдерживая кашель и тошноту, пока Солярис тащил меня окольными путями обратно к замку, а Кочевник расталкивал людей, чтобы нас снова не зажали в тиски и не сбили с ног.

В воздухе запахло железом и огнем.

– Вы целы?! Целы? Сильва’ши старши! Я уже хотела лететь за вами. Там такое происходит! Воташа’на! Война! – затараторила Мелихор, путая общий язык с драконьим от волнения, и спикировала на нас с подоконника, едва мы втроем миновали три моста, идущие через три кольцевых реки вокруг замка, и оказались внутри его стен.

Ворота закрылись за нашими спинами, отделив от хаоса и боли, которыми стремительно полнился Амрит, а руки Мелихор принялись заботливо оттирать лицо Сола от грязи, заодно проверяя на наличие ран. Щеки его покрывал толстый слой пыли, волосы посерели от сажи, и хафтан, только-только подаренный Ясу, превратился в лохмотья, замасленный и порванный в толпе теми, кто тоже пытался спастись из давки и хватался за всех подряд.