Немайнцы прибыли вместе с Фергусом – вот почему взрывов гремело так много. Черные точки мельтешили под нами, похожие на муравьев, карабкающихся по белоснежным стенам и пытающихся просочиться внутрь. Внизу свистели снаряды, где-то приземлялись валуны, врезаясь в неприступные молочные башни, и горел заревом базар, откуда огонь наполнял жилые улицы, превращая их в горящие реки. Конечно, Амрит выстоит – из дерева здесь прилавки и мебель, но не дома, а песок тушит пламя не хуже, чем вода. Люди спрячутся в пещерах, которые, как рассказывала Ясу, простираются под всем городом подобно катакомбам Столицы, а сама она ни за что не сдастся и продержится до тех пор, пока хирды из остальных городов Ши не подоспеют на подмогу.

Именно это я повторяла себе, улетая, и продолжала повторять все шестнадцать часов, что мы летели над Золотой Пустошью в сторону Дейрдре, пока над головой гремела сухая гроза.

Ее грохочущие пульсирующие вспышки резали облака, но вниз не пролилось ни капли. Так и с моего лица, вопреки разрывающей душу боли, больше не падали слезы. Я глубоко вдыхала горячий, липнущий к коже воздух, не охладевающий даже на высоте, и обдумывала, что делать дальше, как исправить все, что пошло не так. Кремовый платок, подаренный Солом и заколотый фибулой у меня под горлом, хорошо защищал от песка, когда мы спустились ниже, чтобы присмотреть себе место для привала. Ясу советовала останавливаться в тени скал, если таковые найдутся, а лучше внутри них, однако плотные тучи еще закрывали солнце, даже когда наступил полдень. Это позволило нам разбить привал прямо посреди барханов, не страшась ожогов и перегрева.

Вид песков, гонимых ветром, усыплял. Положив голову Солярису на колени, я почти мгновенно провалилась в сон, невзирая на тягостные мысли. Когда же я проснулась, гроза успела рассеяться, а Мелихор с Кочевником – изрисовать весь песок вокруг нелепыми картинками на спор. Лишь Солярис сидел неподвижно, по-прежнему придерживая мою голову, и хотя спина его оставалась идеально прямой, глаза были закрыты – Сол уснул сидя, но мой сон при этом нарушить не посмел. Ладонь его так и осталась лежать у меня на затылке, а пальцы путались в волосах, которые он перебирал, пока я не уснула. Дыхание было мерным и глубоким. Я прижалась ухом к его вздымающемуся животу, чтобы немного послушать, как звучит покой.

Когда из-за туч вышло солнце, мы снова выдвинулись в путь. Золотая Пустошь занимала простор, соразмерный туату Найси, однако если тот можно было перелететь от края до края всего за двое суток, то с Золотой Пустошью так быстро не управиться. Жара и песок замедляли. Желая поскорее преодолеть надоедливую пустыню, мы нарушили завет Ясу и летели до самого вечера, отказавшись от остановок в полдень, из-за чего вскоре и поплатились: Кочевника первого настиг солнечный удар, и лишь поэтому он не успел сокрушить меня.