– Нет!

Я схватилась за соседнюю кожистую занавеску, дернула ее на себя, разрывая, и за́мок снова дрогнул. От неожиданности Селенит покачнулся назад и налетел спиною на камин. Держась за стену, я проскользнула мимо. Очутившись за столом, я подхватила его снизу и толкнула, переворачивая. Полетела посуда и свечи, вспыхнули и загорелись осенние листья с сухоцветами, а вместе с ними и стулья, и прочая скудная мебель. Селен прикрылся от погрома и облака искр рукой, но не шелохнулся. Я же, не выжидая, когда он перескочит разделившее нас препятствие, бросилась бежать. Плотоядный взгляд красных глаз вонзился мне между лопаток, но не остановил.

И я, и Селен оба знали: далеко мне не скрыться. Смерть ждала меня в трапезной – смерть же ждала и в море, осмелься я сигануть с окна или попытаться спуститься вниз по отвесной скале. Запутанных туннелей, где можно намеренно заплутать и потеряться, в таком огромном драконьем замке, как назло, не было – лишь один длинный коридор, бежать по которому мучительно долго и страшно. Не повернуть и не повернуться. Только вперед, роняя на грудь багровые капли и поднимая за собой ворох желтых листьев.

Спустя несколько минут моего бега остров снова вздохнул – возможно, то огонь добрался до очередной мембраны, пробудив окаменевшее тело, – и почва ушла у меня из-под ног. Я споткнулась, покатилась по полу, расшибая колени, но снова встала. В коридоре было тихо, как в Безмолвном павильоне, но это вовсе не означало, что меня некому преследовать. Потому я продолжила бежать, пока на стенах не закончились факелы. Последний из них делил темноту вместе с одиноким лучом света из уже знакомого мне дверного проема.

Я ввалилась в то, что Селен считал моей комнатой, и заперла дверь: вставила внутрь замка зубцы железного гребня, найденного на трюмо, и выломала ручку костяной рукой. Все это выглядело, как предсмертная агония мыши, прижатой к полу лапой кота, но я отказывалась сдаваться так просто. Потому пододвинула к двери и все трюмо целиком, оттащив его от стены с пронзительным скрипом, после чего отошла подальше к балкону, невольно видя напротив свое отражение. Одна часть моего лица была уродливее другой: перекошенный рот, порванная щека, красные волосы, где прядь медовых осталась тоньше, чем была прядь красных когда-то очень и очень давно. Я действительно таяла на глазах, исчезала…

– Руби-ин!

Какое-то время – дольше, чем, казалось, я способа вынести – ничего не происходило. Я просто стояла посреди комнаты, держа наготове сломанный гребень, и дрожала, прислушиваясь к каждому шороху. Но шаги за дверью так и не раздались – раздался сразу голос, зовущий меня нараспев. Он протек под дверью вместе с тенью, узкой и бесформенной, как чернила. С балкона тянулся морской ветер, но в комнате резко стало нечем дышать. Я невольно вскрикнула и снова попятилась, пока не наткнулась плечом на расщелину.